"Сколько будет духовных потерь". Священник о том, как Церковь переживает коронавирус
Большое интервью c протоиереем Георгием Крейдуном о том, как вирус меняет Церковь и людей
07 мая 2020, 09:34, ИА Амител
Коронавирус существенно изменил многие стороны нашей жизни, которые раньше казались незыблемыми. Не осталась в стороне и Православная церковь – максимально консервативный институт. Еще в конце марта патриарх Кирилл обратился к прихожанам с призывом не посещать храмы из-за COVID-19. Позднее до минимума сократили присутствие на богослужениях в честь одного из главных христианских праздников – Пасхи. Только далеко не все верующие положительно восприняли ограничительные меры. Так или иначе, количество прихожан в храмах заметно убавилось, а это, в свою очередь, негативно сказалось на доходах Церкви.
Amic.ru пообщался с секретарем Барнаульской епархии, протоиереем Георгием Крейдуном. Священник рассказал, как Церковь восприняла новую угрозу, повлияет ли коронавирус на строительство крупнейших барнаульских храмов, можно ли в период пандемии исповедаться онлайн и почему карантин не всегда благо.
"Высказывают претензии: почему совсем не закрыли храмы"
– Как Церковь реагирует на пандемию коронавируса? Считает ли это каким-то новым вызовом, угрозой, посланной нам, чтобы переоценить идеалы и ценности?
– Если обратить взгляд в прошлое, то подобные явления, как "мор" (в старославянском языке они назывались так), встречались и раньше. Эпидемии описаны и в Ветхом Завете, и в более близкие нам времена – чума, оспа и другие. Некоторые из них были побеждены совсем недавно. Даже в не столь далекой истории России, примерно 200 лет назад, был карантин. Из-за вспышки чумы Пушкин накануне своей женитьбы был вынужден остаться в Болдино, чтобы эпидемию переждать. Насколько ново то, что происходит сейчас, еще рано говорить. Должно пройти время, должны проясниться какие-то обстоятельства, которые нам пока не ясны, неизвестны, возможно, от нас что-то скрывают. Обычно по прошествии событий историки поднимают архивы, документы и пытаются разобраться в происходившем. В будущем ответ на вопрос "Является ли это новым вызовом?", возможно, будет. Сейчас же нам надо пережить это время, стараясь минимизировать негативные последствия.
– Многие недоверчиво относятся к коронавирусу и предоставляемой статистике. Критики ссылаются на данные о сезонной заболеваемости пневмонией, которая, по их словам, уносит больше жизней. Но прежде ни одно государство не принимало столь радикальных мер ни из-за птичьего гриппа, ни из-за атипичной пневмонии. Почему же коронавирусу уделяется такое пристальное внимание? Разделяете ли вы точку зрения, что эта инфекция гораздо опаснее всего, что было знакомо нам до этого?
– Я не являюсь специалистом в этой области, поэтому мое мнение будет досужим, почти что обывательским. На что я обращаю внимание: настораживает длительный инкубационный период. Целых две недели заразившийся человек – носитель, может быть, даже распространитель, но никто об этом не догадывается и общается с ним, как и прежде. Обо всем остальном, я считаю, должны говорить специалисты. Понятно, и они тоже ошибаются, возможно, потом что-то будет пересмотрено, переоценено. В публичное пространство мы должны говорить то, в чем мы разбираемся.
– Заметили ли вы в поведении ваших прихожан какие-то изменения: стали ли они реже посещать храмы, соблюдать дистанцию, носить маски?
– Естественно. Верующие – такие же люди, как и те, кто не ходит в храм. Они понимают, если есть угроза заражения, надо держать расстояние, использовать средства защиты, дезинфицирующие средства. Это предписано и у нас в циркулярах, и санитарно-эпидемиологической службой. Мы стараемся это исполнять. Если уж и патриарх видит угрозу и попросил людей, особенно из группы риска, воздержаться от посещения храмов. Присутствие прихожан в храме настолько минимально, что говорить об этом даже не приходится. Поток людей снизился заметно еще до Пасхи. Богослужения, освещения куличей производились на улице, чтобы выполнить все предписания.
– Вы упомянули, что принимаете достаточно жесткие меры в связи с рекомендацией Роспотребнадзора. Какие?
– Нет ничего особенного. Все то, что относится к любым общественным местам: дезинфицирующие растворы, маски, перчатки у персонала и т.д. Священники, когда выходят на исповедь, надевают маску. Не все понимают положение священников. Многие высказывают претензии, почему совсем не закрыли храмы, зачем проводят службы. У нас нет массовых мероприятий, приостановлена работа воскресных школ, чтобы не подвергать опасности детей. Но помимо светских правил есть вещи, связанные с очень серьезными нравственными обязательствами Церкви в целом и каждого конкретного священнослужителя. Человек хочет исповедоваться, ему больно на душе, какая-то трагедия, рана. Церковные каноны не допускают такого варианта, чтобы священник отказал в этом. Человек в плохом болезненном состоянии, он хочет причаститься – священник не имеет права отказать, может, это последняя просьба. Отказ в нашем случае – то, что потом уже нельзя будет исправить.
Многие люди недооценивают моральный аспект Церкви. Если Церковь пойдет на поводу у такого рода веяний, то просто утратится смысл ее существования. Разумеется, деятельность священнослужителей в период эпидемии должна полностью удовлетворять правилам санитарно-эпидемиологической безопасности. Такие правила разработаны, и о них знают все священнослужители.
"Реально деньги брать негде"
– Отец Георгий, доводилось слышать, что из-за уменьшения числа прихожан снизилось и количество пожертвований. Поэтому патриарх Кирилл обратился за помощью к государству с просьбой пересмотреть уплату коммунальных платежей. Насколько этот вопрос близок Алтайской митрополии?
– Не думаю, что в Алтайской митрополии дела обстоят как-то по-другому, чем в других митрополиях в связи с резким сокращением пожертвований. Храмы – это самоокупаемые структуры. Соответственно, все обязательные платежи – коммунальные, зарплаты сотрудникам – каждый храм несет самостоятельно, не получая ниоткуда никаких дотаций. Соответственно, храмы (я думаю, очень многие) – на грани несоответствия дебета и кредита. Прошло еще не так много времени. К концу апреля каждый настоятель начал понимать картину, как руководитель хозяйствующего субъекта, увидел сумму собранных пожертвований. Я думаю, у большинства храмов денег не хватит даже на закрытие основных потребностей. Речь не идет о полном сокращении, но нельзя весь персонал отправить в неоплачиваемый отпуск. Кроме того, существуют моральные и нравственные законы – Церковь должна помогать людям, работающим в ней, помогать им содержать свою семью. Более явно эти трудности проявятся после майских праздников, когда наступят соответствующие периоды оплаты. Единственное облегчение в том, что практически закончился отопительный сезон, и мы досрочно отключаем источники тепла. Но реально деньги брать негде, помимо того, что люди могут пожертвовать.
Недавно распространилось обращение сопредседателя Всемирного русского народного собора, учредителя телеканала "Царьград" Константина Малофеева. Он предложил помощь лично батюшкам и настоятелям храмов, у которых не будет средств даже на зарплаты. Кроме того, он обратился к предпринимателям с просьбой о помощи. Храмы не являются сферой бизнеса, но они – составная часть экономических, социальных процессов. Храмы являются юридическими лицами – работодателями – для определенного количества людей. Так, в барнаульских храмах трудится не один десяток человек, они получают зарплату, кормят свои семьи. Мы тоже нужны государству и обществу, и не остаемся в стороне от их нужд. И было бы справедливо, пусть не в первую очередь, оказать помощь храмам.
– Знаю, что к краевым властям за помощью обращались представители бизнес-объединений. Не готовится ли нечто подобное и от Алтайской митрополии? Или местная власть уже помогла в меру своих сил?
– С точки зрения административных решений, согласований, которые принимаются на региональном уровне, проблем с коммуникацией нет. Мы в контакте с представителями штаба эпидемиологической комиссии, членами правительства, курирующими данные вопросы. Что касается просьбы об экономической помощи у регионального правительства... Это, конечно же, решать будет владыка, но я думаю, вряд ли такое обращение будет. У нас не тот уровень экономики в крае. Без всякого сомнения, негде будет взять деньги. Хорошо, если удастся закрыть основные бюджетные сферы. Думаю, что все деньги, которые удастся выкроить губернатору, будут направлены на помощь бизнесу, различным предприятиям, представителям сельского хозяйства и т.д. Другой вопрос, если будут приняты решения на федеральном уровне, то, конечно, этой помощью мы воспользуемся. Если вдруг найдутся меценаты, готовые помочь храмам и людям, работающим в них, это будет замечательно, к ним мы и будем обращаться.
Более того, мы понимаем, что нуждаются в помощи не только сотрудники храма, но и прихожане: малообеспеченные, пожилые, многодетные, болеющие. Мы уже продумываем возможные варианты социальной работы и оказания помощи. Здесь мы, как в лучших традициях Русской православной церкви, должны быть в авангарде сострадания и сопереживания. Если нам удастся привлечь средства меценатов для помощи нуждающимся, мы готовы выступить организаторами такой работы. Следует выявлять нуждающихся. Некоторые меценаты сейчас готовы к адресной помощи, но для них важно, чтобы расходы были очевидны и проверены, а помощь была реально необходима. Церковь могла бы выступить координатором в работе с благополучателями.
"Нет причины умышленно замораживать строительство"
– Отец Георгий, за последние годы в Барнауле были анонсированы масштабные стройки двух храмов. Первый объект находится рядом с парком "Солнечный ветер", второй – это воссоздание Петропавловского собора на площади Свободы. Как полагаете, приостановится ли процесс в связи со сложившейся ситуацией?
– То, что заморозится – это очевидно. Но как бы трудно не было, исторический духовный опыт говорит: если люди замыкаются исключительно на материальных проблемах, то все процессы очень сильно "буксуют". Я приведу неожиданный пример. Послевоенная Германия, выплачено большое количество контрибуций, все в руинах, заводы разрушены и разорены союзниками, и тем не менее за 10 лет страна восстановила свою довоенную мощь. И начиналось восстановление, по словам очевидцев тех событий, не с заводов и дорог, а с храмов. Может быть, такой внутренне сбалансированный подход позволил Германии восстать из руин. Если смотреть ранее, то в разоренной Руси после нашествия монголов люди сначала создавали место для молитв, духовного оздоровления. И пусть пока голодные, но вдохновленные, спокойные, утешенные общением с Всевышним, они с тройной силой, энтузиазмом брались за работу и делали гораздо больше тех, кто ленился или не хотел построить храм, или не ходил в него. И исторический опыт показывает, что люди, имеющие веру и идею, могли сделать намного больше не только для себя, но и для государства.
– Барнаул – не самый богатый город, если сравнивать с соседними регионами. Есть ли смысл вести строительство сразу двух крупных объектов? Может быть, стоит сосредоточиться на чем-то одном?
– Подобные вопросы возникают нередко. Но у каждого храма свои жертвователи и свой приход. Ассоциация с тем, что церковные объекты централизованно строятся, как какие-то государственные, например, спортивные объекты, школы и т.п., неверны. В Церкви таких бюджетов нет. Никто не приходит и не говорит: "Я выделяю епархии сто миллионов рублей или долларов". Общего бюджета нет, и делить нечего. Есть люди, желающие строительства собора на Геофизике (Спасского, – прим. ред.), они жертвуют деньги на него. А есть люди, которым интересен Петропавловский собор, они живут рядом или чувствуют свои барнаульские корни и почтут за честь поучаствовать в его восстановлении. Так что нет причины умышленно замораживать строительство какого-то храма. Это параллельные процессы, и нет причин вручную их регулировать. Это может привести только к неоправданному торможению в наше и так непростое время.
– Практически каждый день в лентах информагентств встречаются сообщения, что в той или иной епархии заражаются священники. Как складывается ситуация в Алтайской митрополии?
– Если бы были выявлены такие случаи, то информация в любом случае просочилась бы в СМИ. Пока не было никаких сигналов по озвученному вопросу.
Исповедь в формате онлайн
– Многие социальные институты, в частности школы, перешли на новые формы работы, связанные с онлайн-технологиями. Насколько приемлемо для Церкви такое положение вещей? Можно ли себе представить исповедь в формате онлайн, или это какое-то кощунство?
– Единого мнения в РПЦ по данному вопросу нет, и оно отдано на решение местного архиерея. Он имеет право устанавливать нормы не догматического, а практического характера для своей епархии. Я думаю, когда у кого-то из батюшек возникает такая проблема, он берет благословение у своего архиерея: имеет ли право поступить так или иначе. В любом случае, какое-то решение находится, и оно согласуется со священноначалием. Кощунство это или нет, решается в каждом конкретном случае. Если существует реальная потребность и нет никакой возможности встречи, то, я думаю, такое возможно. Причаститься, конечно, дистанционно не получится, а вот исповедаться, получить духовное кормление можно.
Иногда высказывают опасения: "А вдруг хакеры перехватят разговор". В первые века христианства вообще была публичная исповедь. Собиралась община, и каждый во всеуслышание озвучивал свой грех. И чем сильнее было чувство стыда, тем сильнее было очищение. И нет никакого ограничения, публично ли ты каешься или лично священнику. Если ты стесняешься, то можешь потребовать от батюшки индивидуальной исповеди. Когда человек глубоко проникается духовной жизнью, то понимает, что это не так принципиально. Я знал батюшку, ныне ушедшего, который вообще приглашал к себе на исповедь по два человека. Тут был еще и воспитательный момент.
На исповеди Иоанна Кронштадтского в соборе собирались сотни человек, там не было возможности индивидуальной исповеди. Люди проникались верой святого и во время исповеди просто с места выкрикивали свои грехи. У них не было страха, что кто-то другой услышит и потом укорит их. Каждый думал о себе. Человека в храм ведут свои собственные нужды. Соблюдение мер предосторожности нужно: когда рядом близкие, родственники и знакомые, тогда опасно обнажать свой грех. Все мы люди, и не всегда готовы преодолеть свое внутреннее несовершенство. Если кто-то и подслушает исповедь, то в этом нет ничего страшного. Но это, скорее, исключение.
Духовное кормление, как и все таинства, должны совершаться лично. И личное участие в богослужении никакая трансляция не заменит, потому что это литургия – общее дело. Кто-то сможет проникнуться телеэфиром, чтобы помолиться, но присутствие в пространстве храма ничто не может заменить.
– Часто так бывало, что в ответ на внешние угрозы и вызовы Церковь проводила какой-то молебен. Существует ли такой сейчас?
– Да, конечно. С 25 марта святейший патриарх и сам стал читать за богослужением особое прошение и особую молитву против губительного поветрия и о помощи тем людям, которые с ним борются. Эти службы идут во всех храмах РПЦ. Текст прошения распространен во всех храмах.
"Никто не говорит, что плохо заниматься ремонтом"
– Многие люди сейчас находятся на самоизоляции. Мало кто погружается в какие-то духовные размышления о существовании, смысле жизни. Многие заняты вполне приземленными вещами – ремонт в квартире, решение бытовых проблем. Как вы полагаете, после окончания карантина потянутся люди к духовной пище? И почему сейчас такой крен в сторону материального?
– Это очень важная проблема. После преодоления эпидемии с чем мы выйдем из этого состояния борьбы за выживание? Сколько будет потерь: моральных, духовных и нравственных? Или, напротив, мы выйдем с приобретением? В первую очередь, конечно, есть страх за детей. Они находятся сейчас в скованном состоянии, лишены возможности ходить в школу, целыми днями сидят перед компьютерами, выполняя дистанционные задания, тесты. Это само по себе очень вредно для здоровья: неподвижность, работа за компьютером портит зрение, отсутствие свежего воздуха. Наверняка будет меняться и сознание. Смогут ли родители, воспользовавшись возможностью, усилить контакт с детьми, сохранить нормальное взаимодействие с окружающим миром, или ребенок втянется в воронку электронно-цифрового мира? На что сейчас взрослые тратят больше времени, что их сейчас беспокоит, о чем они думают?
Никто не говорит, что плохо заниматься ремонтом. Это лучше, чем лежать на диване и смотреть телевизор или в планшет. Однозначно, надо чем-то заниматься, в том числе и возможной материальной деятельностью. Надо бороться, карабкаться, двигаться. Но важно, как будет использовано это время. Либо человек переосмыслит, зачем и для чего он живет. Можно развить свою познавательную активность: энциклопедии, книги, обучение на компьютере. Я не говорю, что все должны читать святоотеческую литературу, не все способны нести такую большую духовную нагрузку. Можно знакомиться с опытом известных выдающихся людей, с историей родной страны.
Сейчас замечательное время, каждый человек должен сформулировать для себя внутренний ценностный ориентир. Хорошо бы, чтобы мы, россияне, воспользовались этой паузой для самооценки и самоопределения, когда ездить далеко нельзя, ходить по клубам или увеселительным заведениям возможности нет.
Это только кажется, что в путешествии мы отдыхаем, на самом деле поездка на дальние расстояния – серьезная нагрузка, многие болеют после таких переездов. С другой стороны, новые впечатления и знания – это хорошо.
Сегодня мы можем сосредоточиться на своем внутреннем мире. Надо наладить отношения в семье, если есть какие-то шероховатости, научиться это делать по-другому. Большую пользу получит тот, кто поменяет в жизни что-то в лучшую сторону.
"Если свобода приносит вред, ее надо ограничить"
– Американские ученые попробовали посчитать, какой эффект несет локдаун – полная остановка производства, возникающая при самоизоляции. Результаты исследования показали, что одна спасенная человеческая жизнь "стоила" 150-170 рабочих мест. Равноценный ли здесь размен, на ваш взгляд?
– Земная цивилизация с самого начала находится в борьбе за место под солнцем, за плодородные земли, водные ресурсы. Есть не только материальная борьба, но и борьба умов, мировоззрений, подходов к жизни. И это как раз борьба точек зрения. Уверен, что кто бы ни пришел, никогда он не сможет убедить всех остальных в правоте своей точки зрения. Люди все разные, они всегда делятся на какие-то кланы.
Печально, когда один человек считает, что он обязан всех остальных заставить думать так же, как он. Даже древний философ сказал, что в споре не рождается истина. Спор – всегда чьи-то личные амбиции, если это не в среде профессионалов. Примешь ли ты чужую точку зрения или останешься при своей – ты имеешь на это право. Это нужно принимать как данность. Навязывание точки зрения – это не допустимо, это противоречит гармонии сосуществования людей.
С другой стороны, если пользование свободой – качество человека, данное от самого Творца, – приносит кому-то вред, то ее надо ограничить. Это уже задачи государства. Оно должно создавать те правила игры, правила взаимоотношений в обществе, которые позволят развиваться творчески, духовно всем членам социума. Пусть государство продолжает и далее выполнять свои функции. История знала разные примеры, в тоталитарном и авторитарном государстве существовала одна точка зрения. Истинная демократия должна принимать разные точки зрения и обеспечивать их сосуществование. Если каждый живет по правилам игры очевидным, прозрачным и естественным, то значит, государство со своей задачей справляется. Человек чувствует себя действительно счастливым и готов реализовываться и воплощать свои мечты.
0
0
0
0
0
0
Комментарии 0