Владимир Путин рассказал об Украине, доверии и минских договоренностях

- Уважаемый господин президент, только что вся страна отметила День защитника Отечества. На территории братской Украины теперь это считается днем захвата Крыма, и Порошенко утверждает, что сделает все возможное, чтобы вернуть Крым. Какова стадия сейчас российско-украинских отношений. Не проснемся ли мы в один день, узнав, что началась война?

- Думаю, что такой апокалиптический сценарий вряд ли возможен, и надеюсь, что до этого никогда не дойдет. Что касается возврата каких-то территорий, это вещи реваншистского характера. И дело не в возврате каких-то территорий куда-то. Я не хочу давать никаких советов, но руководство такой большой европейской страны как Украина, прежде всего, должно вернуть страну к нормальной жизни. Наладить экономику, социальную сферу, наладить отношения с юго-востоком страны цивилизованным образом. Обеспечить законные права и интересы людей, которые проживают в Донбассе. Если реализовывать минские соглашения, уверен, так и будет сделано.

Что касается Крыма, год назад, когда я выступал перед депутатами Федерального собрания по этому поводу, я говорил, что Крым как был, так и останется и русским, и украинским, и крымско-татарским, и греческим, и немецким. Он будет домом для всех этих народов. Что касается государственной принадлежности, то люди, проживающие в Крыму, сделали свой выбор, к нему надо относиться с уважением, и по-другому Россия к этому относиться не может. И надеюсь, что наши партнеры и в ближнем, и в дальнем зарубежье будут к этому относиться в конечном итоге так же, поскольку высшим критерием истины в данном случае может быть только мнение самого народа.

- Произошел разрыв во мнении американской части истеблишмента и европейской. Американская часть говорит, что Россия впрямую вторглась в Дебальцево, что необходимо вводить дополнительные меры воздействия на Россию. Керри обвинил даже европейских партнеров в том, что их позиция малодушна. Европа пока не поддерживает. В этом же базовый разрыв.

- Честно говоря, я даже не слышал таких оценок.

- Мы говорим, что гражданская война. Украина говорит – нет, это прямое вторжение России. Почему мир не видит правды?

- Не хочет. Прежде всего, мир сложен и многообразен, и кто-то видит, а кто-то не хочет и замалчивает. Монополия на мировые СМИ дает возможность нашим оппонентам вести себя так, как они ведут. Потом, наверное, несколько неаккуратное замечание в ходе визита в Венгрию имело какое-то действие, когда я сказал, что обидно проигрывать вчерашним шахтерам и трактористам. Неприятно проигрывать и России, но как-то менее унизительно. Вместе с тем, мы же знаем высказывания высших должностных лиц Украины, в том числе высших должностных лиц украинской армии. Как выразился начальник генштаба (Украины – ред.), "мы не воюем против российской армии". Чего еще нужно?

Вообще это все чрезвычайно плохо – и попытки оправдать поражение, и попытки свалить на Россию. Но самое плохое – попытки раздувать конфликт между Россией и Украиной. Если минские соглашения будут исполняться, я уверен, что постепенно ситуация будет нормализовываться. А в исполнении минских соглашений, полагаю, Европа заинтересована не меньше, чем Россия. Никому не нужен на периферии Европы конфликт, тем более, вооруженный.

- Удалось ли обратить внимание наших европейских коллег на нацистскую идеологию, которая стала торжествовать в Киеве? Появилась ли тревога?

- Они стараются этого не замечать. Но вот, что я бы отметил, это их, как мне показалось, искреннее желание найти такие компромиссные решения, которые привели бы к окончательному урегулированию. Если вы обратили внимание на Минский протокол, там говорится о децентрализации власти, и есть сноска, что под этим подразумевается. Авторы этой сноски – наши немецкие и французские партнеры. Это говорит об их искреннем желании найти те компромиссы, о которых я только что сказал.

- Минская договоренность позволила вернуть ту степень доверительности, которая у вас была раньше в отношениях с руководителями Франции и Германии?

- Абсолютной доверительности не в каждой семье можно найти, а на международном уровне еще сложнее. Но мне представляется, что мы друг друга понимаем и в целом друг другу доверяем, Хотя, конечно, какой-то элемент недоверия сохраняется, но у меня все-таки сложилось представление о том, что нам партнеры, скорее, доверяют, чем нет и, во всяком случае, верят в нашу искренность.

- Существует ли у вас сейчас рабочий контакт с президентом Украины и есть ли у вас доверие к тому, что то, о чем говорит президент Порошенко, он собирается исполнять?

- У нас контакт сохраняется. Я иногда удивляюсь публичным заявлениям руководства Украины. Например, о том, что сотрудники нашей администрации принимали участие в трагических событиях на майдане год назад. Это полная ерунда. Настолько далекая от действительности, что даже удивляешься, откуда это берется. Иногда мне говорят, что такие заявления основаны на неточных данных специальных служб, но я бы попросил быть более внимательными при использовании тех сведений, которые ложатся на стол украинским коллегам.

- В случае эскалации вооруженных действий со стороны Украины и национальных батальонов возможно ли проведение Минска-3 или проведение Россией экстренных дипломатических мер вплоть до признания ДНР и ЛНР?

- Пока в экстренных мерах нет необходимости, потому что минские договоренности остались не только документом, который выработан четырьмя участниками минского процесса, я имею ввиду Украину, Россию, Францию и Германию, они же закреплены в резолюции Совета безопасности ООН и приобрели форму международно-правового акта, поддержанного фактически всем международным сообществом. Это уже совсем другая история. А я очень рассчитываю на то, что это будет исполняться. Если это будет исполняться, это верный путь к нормализации ситуации в этом регионе страны.

- Благодарю вас, господин президент.

- Спасибо вам.