Убийц Политковской услышали пять лет спустя

Материалы оперативной прослушки ФСБ уже приобщены к материалам уголовного дела об убийстве Анны Политковской, рассказали "Известиям" несколько источников, близких к следствию. Для того чтобы аудиозаписи стали весомым доказательством в суде, следователи провели их фоноскопическую экспертизу. В СКР эту информацию подтвердили.

— В ходе расследования уголовного дела Политковской следственными органами были запрошены и получены из ФСБ России магнитные носители с результатами прослушивания телефонных переговоров обвиняемого Гайтукаева по убийству обозревателя Анны Политковской, — заявил "Известиям" официальный представитель СКР Владимир Маркин. — Указанные электронные носители полностью осмотрены, разговоры переведены на русский язык, по полученной информации проведены все необходимые следственные действия.

По словам Владимира Маркина, оперативные мероприятия (прослушка. — "Известия") проводились в рамках расследования другого уголовного дела, но охватывали период, интересующий следователей, которые работали по делу об убийстве журналистки.

"Известиям" удалось выяснить некоторые подробности того, что именно записали спецслужбы, прослушивая разговоры Гайтукаева и Махмудовых.

— Гайтукаев и Махмудовы на протяжении двух месяцев в разговорах на чеченском языке в иносказательной форме упоминали некий долг и должника. Например: "Нужно забрать долг. Нужно очень срочно". "Иногда они говорят об этом так, что становится понятен смысл зашифрованного сообщения: "Заказчик просит показать должника", — рассказал источник "Известий".

Следователи полагают, что "взысканием долгов" Гайтукаев называл заказные убийства. Получается, что спецслужбы "вели" Гайтукаева, братьев Махмудовых, но из зашифрованных переговоров на чеченском в тот момент не поняли, что речь идет об убийстве — чекисты не знали ни имени жертвы, ни конкретной даты исполнения заказа.

— Промах тут состоит не в том, что не обратили внимания на материалы прослушки, а в том, что заранее не организовали безопасность Политковской, — заявил "Известиям" руководитель информационного центра "Аналитика и безопасность" Руслан Мильченко. — В данном случае больше подходит определение "не повезло", чем какая-то намеренная недоработка спецслужб.

В СКР считают, что оперативные сотрудники не имели возможности заподозрить Гайтукаева в подготовке убийства Политковской.

Адвокат Анна Ставицкая, представляющая интересы семьи Политковской, заявила  "Известиям", что пока следствие не уведомляло ее о проведении фоноскопических экспертиз переговоров обвиняемых.

При этом Ставицкая подчеркнула, что еще во время первого процесса по делу Политковской она, родственники и коллеги обозревателя "Новой газеты" заявляли о том, что за Политковской велось наблюдение ФСБ — имелось так называемое "второе кольцо".

— Однако ФСБ на запросы тогда отказалось предоставить какие-либо данные об этом, — пояснила Ставицкая.

Теперь же всплывшие прослушки телефонных записей вызывают множество вопросов.

— Если имелась информация о том, что готовится преступление, то почему оно не было предотвращено? — недоумевает юрист. — Второй вопрос, также не менее важный, — почему, если даже спецслужбы не смогли вовремя понять о чем именно идет речь, то уже после преступления продолжали молчать, таким образом, скрывая важнейшие для следствия данные?

Судьба этих записей сама по себе интересна. Адвокатам обвиняемых по делу Политковской доступ к этим секретным материалам был долго закрыт. Защитник Ибрагима Махмудова попробовал добиться разрешения ознакомиться с прослушкой через суд, но получил отказ.

Зачитывая жалобу Саида Арсамирзаева, судья Басманного суда Наталия Дударь заявила, что впервые следователь назначил фоноскопическую экспертизу прослушки еще в октябре 2011 года — именно тогда стало впервые известно о прослушке. Причем эксперту предоставлялись судебные решения, на основании которых велась запись телефонных переговоров.

— Из постановления о назначении экспертизы следует, что на исследование представлены материалы оперативно-розыскной деятельности по контрольной записи телефонных переговоров Гайтукаева и Махмудова от 06.10.2006, то есть накануне убийства Политковской, — объяснила судья.

В СКР уверяют, что в соответствии с требованиями УПК РФ адвокат Арсамирзаев уже ознакомлен с заключением фоноскопических экспертиз, а по окончании следственных действий он сможет ознакомиться со всеми материалами. 

Оперативники считают Гайтукаева одним из главарей столичной "лазанской" ОПГ, которая специализировалась на заказных убийствах. Он был задержан за три месяца до убийства Политковской по подозрению в организации покушения на Украине на местного бизнесмена Геннадия Корбаня. Коммерсант тогда выжил, а исполнитель сдал того, кто его нанял. В 2008 году Гайтукаев получил за это восемь лет заключения.

Первоначально криминальный авторитет проходил по делу об убийстве Политковской лишь как свидетель — организатором расстрела считался бывший сотрудник столичного УБОПа Сергей Хаджикурбанов. Следователи считали, что Гайтукаеву известны подробности многих резонансных убийств в Москве. Его много раз допрашивали по делу Политковской, но он не сказал ни слова. Также следователи сделали несколько запросов в ФСБ в надежде, что авторитета могли прослушивать. Однако чекисты тогда ответили, что таких записей у них нет.

В итоге Гайтукаев отправился в колонию только с одним обвинением в организации покушения на бизнесмена Корбаня, а адвокатам его племянников — Махмудовых — удалось добиться оправдательного вердикта присяжных в суде по делу об убийстве Политковской.

Адвокат Сергея Хаджикурбанова Алексей Михальчик заявил "Известиям", что слышал о фоноскопической экспертизе переговоров, но отказался говорить о ее сути, сославшись на подписку о неразглашении тайны следствия. Он лишь подчеркнул, что его подзащитный по-прежнему настаивает на своей невиновности. При этом Хаджикурбанов начал давать показания следствию, хотя ранее от них отказывался.

Близкий к следствию источник "Известий" добавил, что защита Гайтукаева и Махмудовых не собирается отрицать факты переговоров, перехваченных ФСБ, но намерена настаивать — это были обычные бытовые разговоры между родственниками о своих делах, не имеющих отношения к криминалу.