Забытое небо. Взлет и падение малой авиации на Алтае

– Мелкие рейсы всегда были убыточными, в СССР за них платило государство. Тогда в Чарыш можно было долететь дешевле, чем доехать на автобусе. Когда в 90-е все стали зарабатывать, чтобы выжить, и жить на то, что заработали – все рухнуло. Аэродромы начали закрывать один за другим.

Гвозди в крышку гроба вбивали и бюрократы. До перестройки было все просто: подразделения подчинялись министерству гражданской авиации, одному централизованному органу. Сейчас все разделилось. Организация воздушного движения отдельно, аэропорт отдельно, охранные структуры – свое царство. И все хотят заработать. Делят шкуру убитого медведя.

К этой путанице добавляется слабое воздушное законодательство и документы низкого качества. Когда читаешь, складывается ощущение, что их просто перевели с иностранного языка, не вникая в смысл. Нормативы не то чтобы не способствовали развитию отрасли, они отбросили ее назад. Коммерческие авиакомпании вынуждены работать в соответствии с абсолютно непродуманным воздушным кодексом.

И что самое важное: авиация отражает общую экономическую ситуацию в стране. Если нарисовать карту полетов внутри России, сразу становится понятно: все рейсы ведут в Москву, из Москвы или через Москву. То есть все ресурсы сосредоточены сейчас в одном месте. Региональных связей не осталось. А для чего нужна была малая гражданская авиация в крае? В том числе и для того, чтобы работала система заводов. Это была промышленно-производственная необходимость. Сейчас региональной авиации нет, отсутствуют и сами заводы, промышленность. А у простых граждан платежеспособность слишком низкая, чтобы летать в Бийск или Рубцовск. Так что малой авиации в том виде, какой она была в СССР, уже не будет.

– Малая авиация вроде и сейчас маленько шевелится, что-то летает. Вертолеты в основном. Борты принимают Барнаул, Белокуриха, Горноалтайск. Но это крохи. Я недавно увидел взлетную полосу в Рубцовске: деревьями заросла. Я представить не мог, что такое возможно. Прослезился. Скажи мне об этом кто-нибудь в 80-м – рассмеялся бы. Ей Богу, смеялся бы. А теперь не до смеха....

Я пришел работать в Барнаульский авиаотряд в 1976-м, после Бугурусланского училища. Золотое время малой авиации нашей страны. Быстро стал командиром. Летал на Ан-2. Потрясающая машина, механизация великолепная! Возможность взлететь с любого пятачка. Легенда! В отряде их было около 65-ти самолетов. Ни один не ржавел, все при деле. А дел было невпроворот. Пилоты малой авиации тогда в небе проводили больше времени, чем на земле.

Весь пожароопасный сезон в крае над лесом кружили "кукурузники". В "пузе" два пилота, штурман из лесоохраны и десять парашютистов. У каждого ранец с запасом воды и еды на несколько дней, плащ-палатка, топор и двадцатилитровый баллон с раствором для тушения локального очага. Если такой очаг замечали, десантировали спасателя. Парашютист приземлялся, ликвидировал очаг, докладывал и ждал, пока за ним прилетят на вертолете. Так спасали гектары драгоценной древесины.

Принимали участие и в авиационно-химических работах. Вот сейчас поля обрабатывают наземной техникой, но ведь в лес машину не загонишь. Получается, леса не обрабатывают вовсе. Они что, теперь никому не нужны? А мы обрабатывали лесной бор с воздуха. Боролись с непарным шелкопрядом и сосновой совкой. Их гусеницы хвою тоннами поедают, сосну до костей за пару часов обгладывают. Это невозможно представить, пока своими ушами не услышишь треск от челюстей гусениц во время нашествия. После них остается сушняк, он от прямых солнечных лучей вспыхивает, как бензин.

В то время малая авиация в крае была огромная, работающая как часы система. Производственные полеты начинались с ранней весны. Собирали экспедиции, мы улетали аж до Белоруссии. Там начинались первые "пыльные" работы. И по мере смещения весны, мы подбирались все ближе к дому. Тут тоже бросали удобрение, помогали на полях. Потом летели в Узбекистан. Там работали на шелковых полях. А зимой цепляли к самолету лыжи и отправлялись на Север: Якутия, Дальний Восток.

Сейчас в крае ни одного "кукурузника" на крыле не осталось. Есть вон один памятник – на постаменте в аэропорту Барнаула. Я последний, кто летал именно на нем. Лично мне этот памятник напоминает об огромной работе, мощной промышленности, настоящей жизни. На смену Ан-2 ничего внятного так и не пришло.

После "учебки" по распределению попал в пятую воздушную армию дальней авиации. Нас барнаульских в распоряжение человек тридцать пришло. "На чем вы там летали?" – спрашивает начальство. "На Як-28" – гордо отвечаем. Это была опасная машина, сколько она народу убила. Если у самолета отказывал один двигатель, он переворачивался. И катапультироваться приходилось во всех смыслах в землю.

Когда я первый раз увидел Ту-16, испугался: 35 метров в одну сторону, 35 в другую. Стою около громадины и думаю, как бы сбежать. Не сбежал. Через три года стал командиром Ту-16, потом командиром отряда, потом и замом комэска (командира эскадрильи). Моя военная карьера удалась. Мы летали над Афганистаном в период Панджшерской операции в апреле-мае 1984-го. Рассказывать не буду, о действии наших "дальников" над Панджшером можно найти в интернете. Потом был Чернобыль в 86-м. В спасательной операции я не участвовал, но наш полк находился в 150-ти километрах от эпицентра. Видел, как все вокруг накрывает желтой пылью и райские места перестают быть райскими. В 86-м снова Афган. Мы "обеспечивали вывод войск".

Сейчас я стараюсь продвигать идею малой транспортной авиации в стране. В России, где проблема транспортной доступности – это задача сохранения целостности страны. Малая авиация оказалась недоступной для большинства населения, превратившись в забаву для богатых. Кроме того, малая авиация – это огромная отрасль экономики. Между прочим, за "бугром" 90% всей авиации, это именно малая авиация! А у нас… Сейчас если нужно купить самолет, его покупают за рубежом. Оттуда этот металлолом везут сюда, шаманят, поднимают в небо. Хотя какие самолеты мы делали сами! Намного лучше западных. Но там другая ситуация, там малую авиацию поддерживает государство, поддерживает на деле. А у нас такое ощущение, что чиновничий аппарат делает все, лишь бы малой авиации вовсе пришел кирдык. Ну или им просто по фиг. Я не могу по-другому объяснить запреты, зверские налоги, нагромождение невыполнимых требований. И наши дети, возможно, уже никогда не получат шанс прикоснуться к небу.

Справедливости ради нужно сказать, что у нас есть энтузиасты, которые пытаются удержать хоть что-то от былого масштаба. Но все это на свои, личные деньги. Под Барнаулом на аэродроме Панфилово, который принадлежал авиационному училищу, летают ребята на частных спортивных самолетах. Аэродром они содержат за свой счет. Государство никак не помогает, не видит в этом смысла, наверное. То есть, по сути, имея свой частный самолет, ты не имеешь права совершать на нем коммерческие полеты, брать деньги. А содержание самолета не дешевое. Сколько в таком положении протянет Панфилово, не берусь судить.

– Я никогда не любил проигрывать. Советская школа – выше, сильнее, быстрее – приносила плоды. Летные училища, их учителя, сама система воспитывали в нас эти качества, и ведро регалий на подоконнике тому доказательство.

Рядом с деревней, в которой я жил, был аэродром. Самолеты взлетали, садились, все вокруг жужжало, гудело, ревело. Такое было время: расцвет малой авиации. В каждую деревню летала какая-нибудь "чашка", а летных училищ в стране было столько, что мама не горюй. И выпускали летчиков пачками, никаких авиационных заводов на них не хватало. Для меня вакансии в большой, высокой гражданской авиации не случилось. Пошел работать в ДОСААФ. Мощная структура была, нужная. Сейчас мало что осталось от этого направления, приоритетом которого и была малая авиация. Кстати, на западе эти структуры до сих пор являются фундаментом всей авиации страны.

Золотому времени малой авиации завинтили болт. Инфляция, разруха... Многие ушли из профессии, самолеты растащили. Хорошая зарплата за один день превратилась в черепки. Дорога до аэропорта стала стоить дороже, чем месячный оклад. Нужно было как-то кормить семью. Начался бизнес. Какие-то ларьки, купи-продай. Но ДОСААФ я не оставил, числился, приезжал. Ближе к "нулям" все как-то худо-бедно стало налаживаться. Огромный советский авиационный потенциал оказалось не так просто зарыть.

Сейчас я вспоминаю то время с ностальгией. Многие скажут, что я "совок". Вот как объяснить им – я жил в то время и видел ту эпоху. Когда патриотизм для мальчишек существовал не только на бумаге или по телевизору. Малая авиация, ее масштабы, ее размах был один из факторов, которые заставляли гордиться страной. А сейчас в этой сфере гордиться особо нечем.