Нас знают и ценят. Профессор АГМУ о том, как вуз стал одним из самых видных в стране

Профессор АГМУ Владимир Куликов / Фото: amic.ru / Екатерина Смолихина

В 2024 году Алтайскому государственному медицинскому университету исполняется 70 лет. За этот период учреждение "выросло" в разы: сегодня здесь учатся почти 6000 студентов и работают более 500 преподавателей.

Вуз уже давно знают и уважают по всей стране, убежден завкафедрой ультразвуковой и функциональной диагностики Владимир Куликов. В 70-е он пришел в АГМУ абитуриентом, где учился у легендарных профессоров, а теперь и сам передает знания молодым.

О том, как вуз смог пережить бедные 90-е, сохранить фундамент традиций и стать ведущим центром науки даже в масштабах страны, – в интервью на amic.ru.

"Для меня, мальчишки из Тальменки, это был храм"

– Владимир Павлович, когда вы сами поступали в алтайский медуниверситет, что это был за вуз?

– Сюда я пришел 50 лет назад, в 1974 году. Окончил школу в Тальменке и сразу поступил. Помню, как приехал подавать документы: парадная лестница произвела на меня, мальчишку, очень большое впечатление. Сразу проникаешься почтением и уважением. Было даже ощущение, что входишь в какой-то храм.

Преподаватели, которые в те времена там работали, эту атмосферу всячески поддерживали. И использовали ее для того, чтобы мотивировать нас к занятиям, к медицинскому делу.

– Кстати, о ваших учителях. Кто повлиял на вас больше всего?

– Профессоров тогда было очень мало, и каждый на вес золота. У группы, где я был старостой, фармакологию преподавал Ефим Борисович Берхин. Легендарная личность, с которой связана огромная часть истории вуза. У нас тогда говорили: "Сдал фармакологию – все, можно жениться".

Общую хирургию вел Юрий Михайлович Дедерер. Он был участником Великой Отечественной войны, как и многие преподаватели того времени. В перерывах между лекциями играл классику на фортепиано, которое стояло в актовом зале. Очень талантливый человек.

Преподавателем по факультетской хирургии был Неймарк Израиль Исаакиевич. Читал лекции и проводил показательные утренние рапорты в Железнодорожной больнице. Благодаря ему мы усвоили, что нужно обязательно учиться на ошибках других.

Терапию преподавал Зиновий Соломонович Баркаган, который, напротив, тогда был моложе корифеев. Начитанный и очень артистичный человек. До сих пор помню, как он демонстрировал на лекции прямо на сцене "перемежающуюся хромоту".

Вот плеяда тех, кто делал этот вуз узнаваемым, настоящие глыбы. Все они читали у нас лекции, вели занятия, мы ходили к ним на операции. Взаимодействие было самым тесным и плодотворным.

Фото: amic.ru / Екатерина Смолихина

– Когда поняли, что и сами хотите стать профессором?

– Конечно, поначалу я даже не помышлял о таком. А вот к концу обучения уже стало понятно, что есть возможность связать свою судьбу с университетом. Вот я ее и связал: остался на кафедре. Защитил кандидатскую, а потом и докторскую. Стал самым молодым доктором наук в истории вуза и 41-м по счету. Мне тогда было 34 года.

"Люди снова начали улыбаться"

– Как за те 50 лет, что вы здесь, менялся медуниверситет?

– Этапы, через которые прошел университет при мне, очень разные.

Когда я учился, ректором был Виталий Николаевич Крюков, который преподавал судебную медицину. В период до второй половины 80-х в вузе царила фундаментальность и академичность. Это чувствовалось во всем, в том числе и в культуре общения с преподавателями, со студентами.

А вот затем начался упадок. В какой-то момент советского периода застоя исчезли электрические лампочки, студенты учились в потемках. Советский Союз начал разваливаться, университет тоже начал хиреть.

В стране пошли демократические процессы, Виталий Николаевич уехал, после него ректором стал Виктор Борисович Гервазиев. А еще через пять лет на модных тогда демократических выборах победу одержал Валерий Михайлович Брюханов. Это еще одна легенда университета, он руководил около 30 лет.

На него в то время пришелся огромный удар. Конечно, приходилось выживать. Старые механизмы ломались, а новых еще не было. Начались финансовые проблемы. Но останавливать учебный процесс было нельзя, ведь тогда прервется эта последовательность, когда навыки и знания перетекают от одного поколения к другому.

И Валерий Михайлович это сделал: в той нервозной обстановке он смог сохранить коллектив. Он создал в вузе очень демократичную и доброжелательную атмосферу. Каждый мог найти себя, подрабатывать, совмещать. За это не ругали, а старались помочь.

Я видел в то время другие вузы и предприятия. Во многих местах ничего подобного не было.

– Когда дела начали налаживаться?

– На самом деле хаос продлился не очень долго. Уже с середины 90-х вуз начал понемногу, но оздоравливаться. В нулевые появились и источники финансирования, стали понятны принципы и новые "правила игры".

В общем, все пришло в норму, и вуз вновь встал на путь развития. В 2004-м мы с Валерием Михайловичем открыли на пр. Ленина, 40, консультативно-диагностический центр. Я был инициатором и стал первым главврачом. Это поликлиника при вузе, которую жители Барнаула сегодня отлично знают и посещают.

– Как вы оцениваете работу университета сейчас?

– Сейчас – замечательно. Знаете, не так давно у нас был еще один непростой период. Мне даже пришлось написать заявление и уйти из вуза. Это было очень тяжело, жаль было бросать и студентов, и достижения кафедры. Наша лаборатория была закрыта.

К счастью, этот период продлился недолго. Вуз снова переживает благоприятный этап благодаря нашему ректору Ирине Игоревне Шереметьевой. Возглавив университет, она пригласила меня назад. Я сначала сомневался, вспоминал слова Гераклита, что в одну реку дважды не войти. Но в итоге решился, вернулся и не жалею.

Знаете, очень важно, что Ирина Игоревна – выпускница этого вуза, она здесь выросла. И у нее, на мой взгляд, есть очень важное свойство: она умеет выстроить доброжелательную атмосферу. Такое же качество я отмечал у других именитых ректоров АГМУ – Крюкова и Брюханова.

Ты сразу чувствуешь, что ты здесь нужен, ты здесь не лишний, к твоему мнению прислушиваются. А если что случится, тебя не обидят, а защитят. Даже на заседаниях ученых советов люди вновь начали улыбаться. Поверьте, это очень важно для плодотворной работы.

И результаты работы вуза сразу видны. По своей специализации вижу. Мы восстановили лабораторию. К нам снова со всей страны едут на обучение врачи, мы публикуемся в серьезных изданиях.

Фото: amic.ru / Екатерина Смолихина

"Без нас медицина немыслима"

– Теперь о вашей специализации. Как вы пришли к ультразвуковой и функциональной диагностике?

– В 1991-м, когда я защитил докторскую, как раз был близок к открытию диагностический центр в Алтайском крае. Уникальный проект, который по тем временам был на уровне мировых столиц. Конечно, возникла ситуация, что нужно как-то обучать врачей.

А моя докторская работа как раз была связана с методами исследования. Поэтому я и занялся функциональной диагностикой и ультразвуком, который тогда только появился. В университете создали отделение на базе диагностического, я выиграл конкурс на должность заведующего. Комплектовал его оборудованием, кадрами. В общем, мы все это запускали.

Позже открыл свою кафедру функциональной и ультразвуковой диагностики. С 97-го она объединена с кафедрой патофизиологии.

За время своей работы удалось запатентовать немало как методик, так и приборов, которые сегодня применяются в медицине.

– Получается, весь тот технологический прорыв, который пережила диагностика, произошел на ваших глазах?

– Да. До этого инструментарий врача был весьма ограничен. Из более-менее масштабных методов после войны появилось ЭКГ. Спирографы еще были, чтобы дыхание оценивать.

Все остальное, включая ультразвук, долгое время было недоступным. Часто врачи могли поставить диагноз только по клиническим симптомам: по пальпации, по осмотру, по выслушиванию.

А потом медицина получила так называемое интровидение – ту самую ультразвуковую диагностику. Теперь мы можем просто увидеть все структуры внутри организма и выявить патологии. Это настоящий прорыв.

На моих глазах происходила и смена поколений оборудования. Если раньше это был большой стационарный аппарат, то сегодня это маленький прибор, который может работать даже со смартфоном и планшетом. Можно положить его в карман и пойти к больному, провести различные процедуры под контролем ультразвука.

– Что вы говорите людям, когда вас спрашивают о важности вашей специализации?

– Ответ очень простой. Назовите мне хоть одного специалиста, который не прописывает пациентам УЗИ. Таких практически нет. На сегодня это самая массовая методика наравне с ЭКГ и рентгеном.

Медицина сейчас просто немыслима без ультразвуковой диагностики. А значит, и без соответствующих специалистов.

– А чем из того, что вы разработали и запатентовали, гордитесь больше всего?

– Например, мы решили закрыть одну из ниш, которая долгое время существовала в медицине. Не было прибора, который позволял бы оценить реактивность мозговых сосудов на изменение состояния газов в крови. Это называется цереброваскулярная реактивность – очень важный параметр, по которому можно даже риски инсульта прогнозировать.

На тот момент уже появились ультразвуковые аппараты, измеряющие мозговой кровоток, это да. Были и газоанализаторы, которые могли померить концентрацию газа. Но чтобы померить реактивность, нужно дать организму дозированную нагрузку. Прибора, который бы это делал, не было.

И мы его разработали. Нам выдали грант, несколько лет проводили серьезные исследования. Помимо патентов, устройство получило и регистрационное удостоверение Минздрава как прибор для диагностики, профилактики и лечения нарушений кровообращения.

Наш аппарат вошел в серию, он производится, продается и используется в разных медучреждениях. Например, широко распространен при лечении ДЦП в детских больницах.

Мало кому удается пройти весь путь – от идеи до серийного производства. Но мы смогли сделать это здесь, без столичных условий.

Фото: amic.ru / Екатерина Смолихина

"Университет – это фамилии"

– Часто встречаю мнение, что нынешнее поколение молодых врачей не то, что было в советскую эпоху. Мол, и учатся они гораздо хуже, и к делу относятся не так ответственно. Вы с этим согласны?

– Знаете, моя точка зрения кардинально отличается. Хотя я слышу такое мнение, и от некоторых своих коллег в том числе. Но я считаю, что это заблуждение.

Лично я уверен, что каждое новое поколение лучше предыдущего. Иначе бы прогресс человечества просто остановился.

У меня есть и другое непопулярное мнение: ЕГЭ отменять не нужно. Считаю, что эта система экзаменов качественно улучшила студенческий состав. Чего греха таить, в советское время было место и блату, и разнарядкам. Разное было.

А система баллов уравнивает всех. Никакой симпатии или антипатии к абитуриенту. Да и самим молодым людям хорошо: они не привязаны к региону, могут отправить документы, куда им захочется. Выиграл конкурс – поезжай и учись.

– То есть среди нынешних студентов вы видите тех, кто многого добьется в медицине и, возможно, придет на смену вам?

– Однозначно. Сегодня студенты у нас на очень хорошем уровне не только по знаниям и способностям, но и по навыкам. В наши времена нам многие вещи на пальцах показывали. А сегодня у нас есть симуляционный центр. Обучение идет таким образом, что человек в ординатуре или на первичной переподготовке реально приобретает специальность. У человека есть все, чтобы в университете отработать навык.

Считаю, это был недостаток советского образования. Медик в университете со страшной силой математику и интегралы изучает, а потом выходит на работу и навыков у него нет.

Сейчас этот перекос в сторону теории во многом ушел. Сегодня врач ультразвуковой диагностики, который идет на практику после нашего обучения, на голову выше, чем были раньше. После окончания обучения ему не приходится долгое время сидеть рядышком с врачом, чтобы перенять навык.

Фото: amic.ru / Екатерина Смолихина

– Как наш медицинский университет смотрится на фоне вузов из других регионов?

– Могу однозначно сказать, что наш вуз занимает лидирующие позиции. Даже в официальных рейтингах мы всегда в верхней части. Во многом это благодаря фундаменту, заложенному в университете еще в первые годы его существования, а также благоприятной среде, созданной нынешним ректором. Ну и вложения, конечно, которые сегодня идут.

Конечно, ведущим медицинским университетом он быть и не должен – мы региональный вуз. Но мы – одно из самых видных образовательных учреждений, которые влияют на медицину по всей стране. Потому что университет – это фамилии, наработки, книги.

Например, по книжке, которую наша кафедра подготовила, учатся все врачи ультразвуковой патологии сосудов.

АГМУ знают и ценят везде, это точно.

– А есть что-то, чего, по вашему мнению, АГМУ не хватает? Чего-то, что вывело бы вуз на новый уровень.

– Считаю, что настоящим прорывом для университета стала бы полноценная собственная клиника. Это общемировой тренд, когда при каждом вузе есть свое медучреждение. И во многих городах эти самые университетские клиники оснащены лучше всего: оборудование, специалисты и так далее.

Да, у нас есть консультативно-диагностический центр, есть стоматологическая поликлиника. Но я уверен, что этого недостаточно. Это должна быть многопрофильная клиника, где работают по самым разным направлениям.

У врачей должна быть возможность не только достичь цели – вылечить, но и внедрять новые методы, разрабатывать подходы.

Вот что действительно толкает медицину вперед и дает престиж вузу.