Алтайский бард Борис Бергер: «Не смогу передать нерв и порыв Высоцкого»

Музыканты называют 60-е годы золотым веком бардовского движения. В 80-е любители бардовской песни стали объединяться в клубы самодеятельной песни (КСП). Авторские песни звучали на радио, телевидении, из окон квартир, в туристических походах с гитарой у костра. Сегодня в музыке существует огромное количество направлений, которые стали доступны каждому благодаря Интернету. Вместе с тем изменился и культурный посыл бардовской песни. Если раньше авторы наполняли свои тексты скрытыми смыслами, призывом к борьбе, то теперь исполнители делают акцент на передаче душевных переживаний.

Некоторые люди полагают, что бардовская песня скоро станет историей, которая больше не повторится. Возможно, они не были на тематических фестивалях и концертах, которые достаточно регулярно проводятся, в том числе в Алтайском крае. В число энтузиастов-организаторов, стремящихся сохранить бардовское движение, в нашем регионе входит известный музыкант, автор, исполнитель и общественный деятель Борис Бергер. Его концерты и фестивали собирают многочисленных друзей, единомышленников и просто любителей хорошей, душевной музыки. Причем дружественную атмосферу единения чувствуют даже те, кто пришел на подобное мероприятие в первый раз. Сегодняшнее интервью актуально еще и тем, что 25 января выдающемуся советскому поэту, актеру и автору-исполнителю песен Владимиру Высоцкому могло бы исполниться 77 лет. Борис Бергер, будучи студентом, в 1980 году побывал в Москве, в дни Oлимпиады и смерти Владимира Семеновича.

Ценность человеческих переживаний

— Борис Маркович, с чего началось ваше знакомство с музыкой?

— Я родился в 1960 году в Рубцовске. Когда мне было пять лет, мы с родителями переехали в Барнаул. Учился в обычной школе на Потоке, как и все ребята, любил спорт, увлекался футболом и хоккеем. В нашем классе был один парень, брат которого занимался музыкой и умел играть на гитаре. К сожалению, я не учился в музыкальной школе, но дома стояло мамино пианино, на котором пытался играть и подбирать мелодии. В то время вечерние посиделки с гитарой начали набирать популярность, и вот на этой волне я договорился с одним парнем одолжить у него этот инструмент на вечер. Купить гитару тогда было очень трудно, и ради столь короткого обладания ею пришлось отдать владельцу фонарик. Гитара была, конечно, так себе: вся в изоленте, этикетках, наклейках из ГДР с девушками. Но все струны были на месте, и в тот вечер я был самым счастливым человеком. Потом родители все-таки раздобыли инструмент, и у меня появилась возможность осваивать игру на нем. Но в тот момент я еще толком не знал о бардовской песне, пока не побывал на концерте. После этого побежал записываться в КСП. Первый такой клуб открылся в общежитии Барнаульского меланжевого комбината на Жилплощадке. В 1979 году состоялся первый выезд любителей авторской песни в район поселка Казачий. Этот первый небольшой фестиваль и получил название "Повалиха". С тех пор он проводится ежегодно.

— В тот момент вы решили зарабатывать на жизнь творчеством?

— У меня успешно получалось совмещать увлечение музыкой с учебой. Поступил учиться в Алтайский политехнический институт (ныне АлтГТУ) на специальность "технологии машиностроения", который окончил с красным дипломом. Студенчество — волшебное время для каждого молодого человека. В то время гитара и музыка уже всегда были со мной. После института пошел работать инженером-конструктором на моторный завод. Трудился там до 1986 года, потом ушел в один из молодежных жилых комплексов (МЖК) Барнаула. С промышленных предприятий города были собраны победители социалистических соревнований и конкурсов профессионального мастерства. Нас набралось 437 человек, и мы начали строить квартал на проспекте Социалистическом. Получали копейки, работали почти без выходных и по 16 часов в сутки. Но мы знали, на что шли. Тогда существовала государственная программа, позволявшая быстро получить квартиру, только строить свое жилье приходилось самостоятельно. Квартиру мне дали через полтора года, в то время как люди стояли в очередях до 25 лет. На нашей стройке работали творческие площадки, проходили музыкальные вечера, к нам приезжали известные барды. В 90-е занимался торговлей и ресторанным бизнесом, но сейчас отошел от этого и посвятил себя любимому делу. Последние годы это только организация и проведение различных фестивалей, концертов, праздничных мероприятий.

— Может ли бардовское движение стать коммерческим проектом? Вообще, жива ли бардовская песня? Ведь среди молодежи более популярны рок, рэп, электронная музыка...

— Скажем так, коммерческую выгоду может принести все, что имеет спрос. Но бардовская песня — очень специфический жанр. Его душевность и человечность — это не те инструменты, на которых можно сделать серьезную прибыль. Конечно, есть известные артисты, но в первую очередь это своя, авторская песня, для своих.Большую помощь в организации фестивалей оказывают мои друзья, причем не обязательно речь идет о спонсорских деньгах. Помогают кто чем может: транспортом, бензином, подарками участникам, рекламой. Помимо "Повалихи", мы регулярно проводим бардовские фестивали на одном из туркомплексов на берегу Катуни в Республике Алтай и в Яровом. Несомненно, бардовская песня жива и будет развиваться. Ты даже не представляешь, сколько молодых людей пишут такую музыку, сочиняют стихи, живут этим. Приток молодых талантов есть, это новая сила и команда бардовской песни на Алтае. Быть может, речь идет о нескольких десятках человек, но это сильные ребята. Бардовская песня не умрет до тех пор, пока человек не потеряет желание доносить что-то с помощью стихов, положенных на красивую и мелодичную музыку. Тогда и сейчас авторы говорят не о превосходстве системы, а об уникальности и неповторимости переживаний каждого конкретного человека.

Oлимпиада и смерть Высоцкого

— Известно, что в 1980 году вы были в Москве, как раз во время проведения Oлимпиады и смерти Владимира Высоцкого. Когда вы впервые услышали его творчество?

— На мое 15-летие. Тетя подарила мне сборник из пяти пластинок, на двух из которых были записаны песни Высоцкого. Эти пластинки потом были заслушаны до царапин. Можно сказать, что испытал культурный шок. "Кто это?" — удивленно задавал я себе один и тот же вопрос. Тогда с друзьями мы не представляли, как Высоцкий выглядит, для нас он казался огромным, во всех смыслах, человеком. Он повлиял на меня очень сильно. Своим звучанием, голосом, искренностью. Все его творчество пронизано честью и совестью. И я счастлив, что оказался его современником. С тех пор я стал собирать информацию, но на своих концертах песен Высоцкого не исполняю. Почему? Обожаю его песни, но спеть их не смогу. Это будет точно хуже оригинала и нечестно по отношению к зрителю. Высоцкий — боец, идеолог, человек с удивительной энергетикой и силищей, задающий вектор развития эпохи. Не смогу передать этот нерв, порыв. Он превысил и раздвинул все возможные границы.

— Но все-таки как вы попали в 1980 году в Москву, ведь на время Oлимпиады столица стала закрытым городом?

— Это была обычная студенческая практика, всех ребят нашей специальности отправили по разным городам: Минск, Кишинев, Подмосковье. Я работал в Ярославле, это три-четыре часа на поезде до Москвы. Перед поездкой договорились встретиться в столице летом, погулять, посмотреть город. У нас были транзитные удостоверения, ведь поезда ходили через московские вокзалы. Показываешь его на въезде — и все, а выехал ты или нет, уже никто не проверял.

— Oлимпиада-80 — важнейшее событие в истории СССР. Каково это, оказаться в такое время и в таком месте, в момент единения всей страны?

— Да мы ничего такого в тот момент не ощущали. Это сейчас, в зрелом возрасте, я испытал что-то подобное с Oлимпиадой в Сочи, даже находясь в Барнауле, ведь как шикарно ее подали. На спортивные события московской Oлимпиады мы не попали: билеты были давно распределены, достать не представлялось возможным. Больше всего поразили полупустые улицы, многих людей ведь вывезли. А какие диковинные товары появились в магазинах и у спекулянтов: сок в тетрапаках с трубочками, "Фанта", "Кола", жевательная резинка, ремни, значки, джинсы... Иностранцы фарцевали прямо на улицах: поляки, венгры, прибалты, итальянцы. Сейчас это дико слышать, но я тогда впервые увидел полиэтиленовый пакет. У нас были деньги, ведь мы работали по несколько смен и не уставали. Успевали отдыхать, веселиться и гулять по июльским улицам Москвы — молодые, счастливые и свободные. Это время я не забуду никогда.

— Как вы узнали о смерти Высоцкого?

— Владимир Семенович умер в пятницу, 25 июля, мы приехали в Москву в ночь с пятницы на субботу. В тот момент еще никто ничего не знал. Нам разрешили пожить в общежитии фабрики текстильщиков на юго-востоке города. В актовом зале поставили множество раскладушек. На следующий день узнали... Я уже не помню, кто рассказал, новость передавалась с огромной скоростью из уст в уста. Кто-то притащил проигрыватель и огромную пластинку Высоцкого. Всю ночь мы играли на гитарах и пели его песни, что-то обсуждали. В голове шок и пустота. "Почему именно он? Так рано умер, вот сейчас из динамика доносится его голос, а его больше нет..." — примерно такие разговоры то и дело вспыхивали среди нас. Поистине всенародная любовь и вершина славы...

— Что было утром?

— Все ломанулись на Таганскую площадь, к театру, где работал Владимир Семенович. Ощущение было, что собралась вся Москва. Площадь заполнена народом, к театру гигантская очередь, кругом милиция в белой парадной форме — Oлимпиаду-то никто не отменял — пытается сдерживать народ и регулировать потоки толпы с помощью железных ограждений. Люди старались разглядеть что-то с крыш домов и торговых павильонов. Неподалеку был бетонный забор — весь усеян народом, словно воробьями на жердочке. Находясь в перевозбужденной толпе, я потерял счет времени. Очередь продвигалась медленно, кое-где вспыхивали драки, некоторые были пьяны. Но в основном в воздухе зависло зловещее молчание. Ближе к вечеру народ стал расходиться, 28 июля Высоцкого похоронили на Ваганьковском кладбище, и вновь было огромное столпотворение.

— Как вы оцениваете фильм "Высоцкий. Спасибо, что живой"?

— Я его сознательно не смотрел. Все, что происходило с Высоцким, было настоящим и служило ориентиром для нынешних и будущих поколений. Владимир Семенович — номер один, человек непостижимой судьбы, драматического конца, но этот конец можно считать условным. Его творчество, поэзия, музыка будут жить долгие годы. Боюсь, после просмотра этого фильма во мне что-то надломится и рухнет. Пока так и не решился, внимательно слушаю отзывы друзей, но в дискуссиях не участвую.