Байки фотографа. Каспришин о том, как Евдокимов рожицы корчил, а Карлин подшучивал

Андрей Каспришин – один из старейших фотожурналистов Алтайского края. Он начал работать больше 40 лет назад и подсчитал, что снял около 250 километров плёнки. Amic.ru и Дмитрий Негреев поговорили с Андреем Каспришиным о том, как он учился фотографировать, служил в пограничных войсках и два года снимал остров Даманский. Конечно же, Каспришин вспомнил, как запечатлел губернатора Михаила Евдокимова на заграничный паспорт, целый день провёл с оружейником Михаилом Калашниковым и как Анатолий Кашпировский чуть не навёл на фотографа порчу. А ещё не забыл рассказать, как познакомился с Александром Назарчуком, Виктором Томенко и как Александр Суриков сопровождал его на джипе в метель.

Кто такой Андрей Каспришин?
Андрей Николаевич Каспришин родился 5 сентября 1960 года. Окончил барнаульское профессионально-техническое училище № 29 и Алтайский государственный педагогический университет. Начинал работать в газете "Молодёжь Алтая", с 1984 года работает в "Алтайской правде". Руководитель службы фотоиллюстраций. Заслуженный работник культуры РФ и заслуженный работник культуры Алтайского края.

Фото: Екатерина Смолихина / amic.ru

"Ты скажи, фотки-то получатся?"

– Андрей, расскажи, как ты начал фотографировать?

– В кладовке нашёл старый фотоаппарат, трофейный немецкий Exakta, который отец привёз с фронта, и постоянно привязывался: научи! А он говорил, что ещё не время. Мне тогда было 12 лет. Потом отец мне купил толстую книгу "25 уроков фотографии". И с этого всё началось.

Нужна была какая-то практика. В школе у нас только Башлычев (Сергей Башлычев работал фотокорреспондентом в "Алтайской правде", – прим. ред.) баловался, фотографировал. Мы с ним пошли в фотокружок в краевом Дворце пионеров, и меня это так затянуло – тёмная комната волшебная с красным фонарём, фотобумага, химические растворы. Начали печатать, колдовать, что-то можно было руками высветить, что-то подсветить. Руководителем кружка был Александр Александрович Алексеев, царство ему небесное. Он, в общем-то, и привил любовь к фотографии.

Помню свою первую публикацию, она была в газете "Молодёжь Алтая", наверное, в 1975 году. Снимок был на третьей полосе: "Принятие в пионеры учеников 77-й барнаульской школы". В классе бегал, всем хвастался: у меня в газете фотку напечатали!

– Гонорар-то заплатили?

– Конечно, что-то около трёх рублей. По тем временам приличные деньги.

Фото: Екатерина Смолихина / amic.ru

– Что больше всего запомнилось из того времени?

– Наверное, самая интересная в детстве съёмка у меня была в 1976 или в 1978 году. Герман Степанович Титов приехал на Алтай и посещал Дворец пионеров. Мне доверили снимать. Тогда было две плёнки – "Свема" и "Тасма". Мы выбрали "Свему", 130 единиц, подготовились, зарядили несколько катушек. Ребятишки со светом за мной бегали, провода за собой тянули.

Титова провели по нескольким кабинетам. В память о своём пребывании во Дворце пионеров он подписывал книгу. Я снимаю, снимаю, щёлкаю, а он поворачивается ко мне: "Ты скажи, фотки-то получатся?" Я говорю: "Герман Степанович, гарантирую".

Герман Титов / Фото: Андрей Каспришин

"Зенит" – это было да!"

– Все нормально вышло?

– Эти фотки у меня до сих пор есть, негативы сохранились, лежат в рабочем кабинете.

– Чем ты снимал в кружке?

– У нас были "Зениты". В то время снабжение кружковцев было очень хорошее, нам, ребятишкам, не отказывали. Фотобумага – пожалуйста, химикаты – пожалуйста, плёнка – пожалуйста.

– То есть ты всю линейку дешёвых фотоаппаратов проскочил? "Смена", "Этюд"…

– Нет, я это всё не проскочил. "Этюд" стоил 7,50 рубля. Он был широкоплёночный. Мне было интересно, я пошёл в магазин "Старт" на Комсомольском, купил себе этот фотоаппарат. В нём всего несколько выдержек и, по-моему, одна диафрагма. Что-то получалось более-менее резкое. Полная фигня пластмассовая. Не зашёл мне этот "Этюд".

Потом у меня была "Смена 8М". Надо сказать, достаточно неплохой по тем временам фотоаппарат. Карточки получались сочные, резкие. Но он для любителей. А вот "Зенит", о котором в то время, наверное, мечтал каждый пацан, занимающийся фотографией, это было да!

"Даманский я знал как свои пять пальцев"

– Я видел твою фотографию в пограничной форме и с большим таким телевиком. Как ты на границе в фотографы попал?

– Мама мне всё время говорила: "Давай в медицинский поступай, давай на хирурга". Я говорю: нет. Фотография меня уже затянула. Смотрю, объявление: училище 29-е на Горе фотографов готовит. Естественно, я после десятого класса туда пошёл. Там Штокало преподавал, Кирилыч (Николай Кириллович Штокало, один из старейших фотографов Алтайского края, – прим. ред.), до сих пор мы с ним общаемся. Окончил с отличием, просто влёт. Получил красный диплом.

В военкомате в личном деле было написано: специальность "фотограф". Меня взяли на карандаш, когда я ещё в поезде в гражданской одежде ехал на границу. Переодели, сидим в клубе, ждём, подходит сержант: "Андрей, пошли". Взяли в погранотряд, который участвовал в событиях на Даманском в 1969 году. И там началась канитель с фотоаппаратом – два года. Обучать меня ничему не надо было, а техника была "мама, не горюй", немецкий фотоувеличитель Focomat, о котором можно было только мечтать.

Фото: Екатерина Смолихина / amic.ru

Мне приходилось каждый день облетать границу на Ми-8 и заниматься аэрофотосъёмкой. Остров Даманский я знал как свои пять пальцев. Бывал на заставах Стрельникова, Леонова (Стрельников Иван Иванович, Герой Советского Союза, старший лейтенант, командир заставы, погиб 2 марта 1969 года; Леонов Демократ Владимирович, Герой Советского Союза, полковник, начальник 57-го пограничного отряда, погиб 15 марта 1969 года, – прим. ред.), которые защищали Даманский, видел офицеров, которые в 69-м там служили.

Потом меня заметила газета "Пограничник на Тихом океане", предложила сотрудничать. Я постоянно выдавал какие-то материалы.

– То есть в наряды ты не ходил?

– Почему, и в наряды ходил, когда были командировки на заставы. Только за плечами у меня был фотоаппарат. Если нарушение границы, прорыв, я должен был зафиксировать это, чтобы как вещественное доказательство потом предъявлять.

– Расскажи, как ты пришёл в журналистику?

– После армии я пошёл в "Молодёжь Алтая". Там был Саша Жаров, он взял меня в спортивный отдел. Четыре года я там отработал – "Алтайская правда" заметила. И вот с сентября 1984 года до сих пор там работаю. Скоро будет юбилей, 40 лет.

– Ты, наверное, единственный, кто всех руководителей края, начиная с первого секретаря крайкома КПСС Николая Фёдоровича Аксёнова, снимал.

– Аксенов зимой 1985 года умер, надо было снимать похороны. Мы разделились – Витя Выборов снимал во Дворце спорта, а я – вынос тела на улице. Было очень много народа, гроб везли на пушечном лафете в сторону драмтеатра. Эти снимки у меня есть. Это была моя первая и последняя встреча с Аксёновым.

"Евдокимов мог позировать так, что ты и не заметишь"

– Кто самый фотогеничный из губернаторов?

– Евдокимов видел, что его снимают, без всяких проблем мог позировать так, что ты и не заметишь. Он всё это умел. Мне его нравилось снимать.

Как-то раз звонят из администрации: "Приезжай, нужно Евдокимова сфотографировать". Приехал. Михаил Сергеевич ходит в кабинете вдоль стола такой важный в светлом костюме: "Надо меня на загранпаспорт сфотать". Я говорю: "Я же не знаю, какие там параметры". Он: "Это фигня, надо срочно". Ставят стул, Женя Нечепуренко (Евгений Анатольевич Нечепуренко, пресс-секретарь Евдокимова. В настоящее время – руководитель Центра управления регионом, – прим. ред.) разворачивает белый экран, Михаил Сергеевич садится, я навожу фотоаппарат, и он начинает мне рожицы корчить. Я говорю: "На загранпаспорт не пойдёт такая фотка". Он: "Да я шучу, давай быстрее".

Фото: Андрей Каспришин

"Суриков оставался человеком"

– Не скажу, что мне Сурикова нравилось снимать. Он не очень любил фотографироваться, строгий какой-то. Тем не менее он оставался человеком. Как-то раз возвращались из командировки поздним вечером, была сильная метель. Мы ехали на легковой машине, а он – на джипе. Суриков оторвался, но, видимо, понял, что мы можем завязнуть, вернулся, подождал нас и сопровождал до Барнаула.

"Карлин иногда надо мной подшучивал"

– Мне нравилось Карлина снимать, хоть он немножечко иногда надо мной подшучивал. Я тоже ему колкости вставлял. Однажды приехали куда-то в командировку, он выходит из автомобиля, я снимаю. Карлин говорит: "Каспришин, ну неужели у тебя нет моих фотографий". Я говорю: "Александр Богданович, ну это же история. Я могу сделать выставку из одних ваших фотографий, и она займёт все четыре этажа в администрации края". Он обернулся ко мне: "Это будет нескромно".

Фото: Андрей Каспришин

"Коршунов сыграл "Собачий вальс"

– Коршунова один раз надо было снять в новогодний выпуск. Мы пришли к нему домой в 8 утра. Я смотрю, у него пианино стоит. Говорю: "Лев Александрович, умеете играть?" Он отвечает: "Собачий вальс" могу". Так я его за пианино и снял.

"Открывается дверь, заходит Томенко"

– Томенко хорошо фотографировать. У него хорошая улыбка, он фотогеничный. Я его с удовольствием снимаю. Снимал, как Томенко провожал стройотряды летом 2018 года, только заступив, и получился удачный кадр: они с Романенко (Александр Алексеевич Романенко, председатель краевого Законодательного собрания, – прим. ред.) стоят, смотрят друг на друга, смеются. Душевный кадр. И тут я после съёмки сижу за компьютером, у меня на экране этот кадр, открывается дверь, заходит Томенко. Оказывается, он приехал в редакцию знакомиться. Смотрит на монитор: "О!" Я говорю: "Виктор Петрович, это не специально!" Он: "Ну вот и познакомились".

Фото: Андрей Каспришин

"Назарчук сам садится в уазик за руль"

– С Назарчуком мы необычно познакомились. Это была моя первая командировка от "Алтайской правды". Приезжаю на автобусе в Романово, захожу в райком партии. Никого нет, в кабинете сидит один Назарчук. Я говорю: "Я из "Алтайской правды", надо по полям". Он: "Водитель уже ушёл, ну поехали". Назарчук сам садится в уазик за руль, я рядом, и мы поехали с ним по полям.

"Фотограф, я тебе портрет попорчу!"

– Можешь рассказать о самых запомнившихся тебе съёмках?

– Конечно, могу. Самый запомнившийся момент – съёмка Калашникова. 2007 год, кажется, был. Он приехал попрощаться на свою родину. Мне звонят из администрации края: "Завтра не хочешь поработать, поснимать Калашникова Михаила Тимофеевича?" – "Хочу, конечно!" Утром подхожу к администрации, меня садят в "Волгу", во второй "Волге", смотрю, сидит Калашников. И мы поехали в Курью. Я провёл там с ним целый день. Мы под вечер настолько сдружились, что он уже меня не замечал и не стеснялся. Сидели за одним столом, чокались коньяком.

Фото: Андрей Каспришин

Видно было, что человек с дороги, устал. У меня есть такой кадр. Гости уже ушли, он остался один со мной в комнате. Сел в кресло, положил ноги на табуретку и уснул. Я смотрю, поза такая великолепная. Щёлк, щёлк, щёлк. А потом кадры посмотрел – у него на пятке дырка.

Снимал Солженицына в 1994 году, когда он приезжал в Алтайский край. Я пробыл с ним целый день, но того кадра, который бы показывал, что он на Алтае, где-то на природе, не получалось. Через помощника я попытался с ним договориться пофотографировать в берёзовой роще. Мы были где-то в Алтайском районе, помощник говорит: "Жди, если он согласится, то пофотографируемся". Я ждал больше часа, Солженицын отказал. Я думаю, зря.

Много было интересных моментов. Помню, как во Дворце спорта проходил концерт Кашпировского. Он посмотрел на меня со сцены: "Уберите фотографа из зала!" Я думаю, как я Кашпировского не сфотаю? Перебегаю на другую сторону зала, а он опять: "Я сказал, уберите фотографа!" И что-то типа "порчу наведу". Думаю, правда, наведёт. Но сфотал, конечно.

Фото: Екатерина Смолихина / amic.ru

Помню, приехали на съёмку с шоковой бригадой скорой помощи на Восточный вечером, часов в 12. Мужик порезал ножом жену. Заходим, сидит на диване вся в крови исполосованная женщина в обнажённом виде. Мужик с ножом ходит, а мы без участкового. Санитары мужика быстро скрутили, руки связали, а я давай фотать. Он орёт: "А, фотограф, ты видел, что я сделал?! Я и тебе портрет попорчу!"

Все события для меня важные, которые прошли через мой объектив. Я полностью снимал строительство нового моста года с 1989-го. Помню, в мороз испытание моста, когда на него загнали КамАЗы с песком, и под мост встали руководители, которые строили и проектировали. Открытие Дворца бракосочетаний, все дни города, все трагические моменты – всё это у меня есть.

"Давай фотоаппарат или сейчас разобьём"

– Когда Евдокимов разбился, ты снимал?

– Это отдельная история. Я одним из первых прибыл на место гибели. Мы были в Полковниково с журналисткой Натальей Сохаревой. Там отмечали очередную годовщину полёта в космос Германа Титова. В 11 утра Евдокимов должен был открывать этот праздник. Тут вдруг, я смотрю, чиновники забегали, забегали и никого нет. Мне звонит Серёга Тепляков: вы там где, вы в курсе, что Евдокимов разбился? И тогда я понял, куда все смотались.

Я звоню Сарычеву (Алексей Николаевич Сарычев был вице-губернатором в 2005 году, – прим. ред.): "Алексей, где Евдокимов?" Он: "Евдокимов разбился". Но вы, говорит, туда не ездите, вам всё равно снимать не дадут и фотоаппарат у тебя разобьют.

Я думаю, как не ездите?! Мы тут же на нашу "Волгу" редакционную и туда. Прилетаем на перекрёсток (автомобиль Михаила Евдокимова попал в аварию на пересечении Чуйского тракта с дорогой на Плешково 7 августа 2005 года, – прим. ред.) – страшная трагедия, тут же сидит семья Щербинского, которая была в "Тойоте". Наталья сразу их расспрашивать стала. Нас предупредили: даже не вздумайте фотоаппарат вытаскивать. Но журналистская вша подъедает. Такие кадры, как не снять?!

Смотрю, стоит уазик эмчээсовский со шторками. Я к нему: "Мужики, вы можете подъехать вон туда?" Они говорят: "Да". Я влезаю к ним в уазик вместе с Сохаревой, они подруливают в нужную мне точку, я открываю шторку, делаю кадров 20, наверное. Вытаскиваю флешку, отдаю Наталье – прячь. И тут открывается дверь – некое лицо известное, не буду я его называть: "Давай фотоаппарат или сейчас разобьём". Я говорю: "Ладно, на, бери".

Тут приезжают журналисты, а я без фотоаппарата. Я к Сарычеву: "Лёха, уже Москва объявила, что Евдокимов разбился, а у меня фотоаппарат забрали. Как так?!" Он пошёл договариваться. Смотрю, мне несут сумку с моим фотоаппаратом, а фотки-то уже у Натальи!

Фото: Андрей Каспришин

"Все значимые события в жизни города и края у меня в банках лежат"

– Что тебе больше всего нравится снимать – репортажи, природу, может, художественную съёмку делать?

– Художественная фотография – это, видимо, не моё. Для этого надо сидеть в студии, расставлять свет. Конечно же, мой конёк – это событийный фоторепортаж. Я могу заняться какой-то постановкой, режиссурой, но когда идёт событие и ты из этого события выхватываешь какой-то момент, – вот в этом вся фишка.

Ещё всегда любил снимать шукшинских чудиков. Их полно в крае было, да и до сих пор остаются.

– Я много раз видел, как ты фотографируешь, как говорится, навскидку, не прицеливаясь. Это навык?

– А это надо видеть. Это или дано, или не дано. Я чувствую момент, вижу, что из этого может получиться, стоит вскидывать фотоаппарат или нет. Это не навык, этот тут вот, в голове. А вот как оно получается, я не могу объяснить.

– Один наш с тобой общий знакомый говорит, что у тебя детский взгляд.

– Да. Может быть, какой-то детско-сентиментальный. А разве это плохо?

– Тебе не надоедает из года в год снимать одни и те же мероприятия?

– Конечно, надоедает, особенно официоз. Но это работа, приходится её выполнять. Кстати, за всё время работы у меня опубликовано около 30 тысяч фотографий и было снято около 250 километров плёнки. В кабинете стоит 20 банок с негативами. Все значимые события в жизни города и края, начиная с 1979 года, у меня в банках лежат.

– Оцифровываешь?

– Времени не хватает на это. Хотелось бы оцифровать, сделать, может быть, какой-то альбом, может быть, выставку из этих фотографий. Они будут интересны народу.

Фото: Екатерина Смолихина / amic.ru

Благодарим кофейню "Лакомка" за предоставленное место для проведения съёмки.

Ранее алтайский режиссёр Владимир Кузнецов рассказал amic.ru, как ездил на велике на съёмки "Печек-лавочек" и с Аленом Делоном встречался.

^{Впервые материал был опубликован 21 марта 2023 года.}

«Побьют вас на Алтае». Михаил Гундарин о том, как писал книги о Василии Шукшине и Фазиле Искандере

Известный алтайский литератор и журналист, бывший заведующий кафедрой связей с общественностью АлтГУ уехал в Москву и за три года написал больше, чем за 30 лет в Барнауле

НОВОСТИОдин на один