Сегодня - годовщина смерти настоятеля Никольского храма Барнаула Михаила Капранова

Сегодня - годовщина смерти настоятеля Никольского храма Барнаула Михаила Капранова: он скончался 5 декабря 2007 года, находясь на лечении в Гурзуфе (Крым).

О его болезни известно, что батюшка страдал воспалением внутренних органов. Год назад сообщалось также, что обострение недугов и ухудшение состояния здоровья протоиерея возможно стало следствием тяжелых испытаний, выпавших в последнее время на его семью. В мае 2007 года у отца Михаила погибла старшая дочь, оставив двоих маленьких детей. Она была похоронена в день установления новых куполов на Никольской церкви. Свои последствия оставил и затяжной семейный конфликт: в результате развода его младшая дочь Татьяна и он сам, были лишены возможности общаться с сыном Татьяны.

Похоронен Михаил Капранов на Черницком кладбище в Барнауле 9 декабря.

Предлагаем читателям ИА "Амител" ознакомиться со статьей корреспондента газеты "Алтайская Правда" Станислава Вторушина "Батюшка". Станислав был другом Михаила Капранова. 

На кладбище тихо, слышно, как шуршат листья, скользя с пожелтевших берез к их подножиям. Мы медленно идем по дорожке, ища знакомую могилу. И вот четыре высоких деревянных креста с маленькими металлическими табличками на них. Среди каменных надгробий и памятников, расположенных вокруг, они сразу бросаются в глаза. Под крестами целая семья, мне пришлось хоронить каждого из них. Последним был батюшка...

ВСТРЕЧИ С БОГОМ

Человек приходит к Богу по-разному. Меня потянуло в церковь за границей, когда ностальгия сжигала сердце и длинными, тоскливыми ночами я часами молча смотрел в потолок, вспоминая места, где родился, вырос и обрел первых друзей. Кто пережил это, знает, как непереносимо духовное одиночество. Спасало то, что в городе была русская православная церковь. В ней всегда было тихо, прохладно, немноголюдно, и душа обретала покой. У алтаря никто не мешал думать, вспоминать прошлое и молиться о будущем.

Батюшка пришел к Богу в тюрьме. Его, студента Горьковского педагогического института, осудили на семь лет за то, что он распространял листовки, в которых призывал людей к свободе. Сейчас бы над этими наивными прокламациями, в которых не было ничего, кроме юношеского максимализма, просто посмеялись, но в пору андроповского КГБ они были достаточным основанием для обвинения в антисоветской деятельности. Батюшка отсидел весь срок от звонка до звонка и вышел из лагеря совершенно другим человеком. Мы встретились с ним в начале девяностых.

Не помню уж по какому поводу, но вечером позвонил друг молодости писатель Евгений Гущин и спросил, когда мы сможем повидаться.

- А где ты сейчас находишься? - поинтересовался я.

- У священника Михаила Капранова.

- Ну так приезжай ко мне вместе с ним.

Среди моих друзей не было священников. И я никогда не думал, что Михаил Сергеевич Капранов вот так, с ходу согласится поехать к незнакомому человеку. Но уже через полчаса они с Гущиным стояли на пороге моей квартиры. Я внимательно рассматривал отца Михаила. Это был довольно высокий, сильный человек с большим лбом и внимательными темными глазами, блестевшими за стеклами очков. Его взгляд казался настолько искренним и добрым, что сразу располагал к себе. Я пригласил их в комнату, мы сели за журнальный столик, и мне показалось, что я знаю батюшку уже давно - так задушевно и неторопливо потекла наша беседа. И мы невольно потянулись друг к другу.

ИСКУПЛЕНИЕ ГРЕХОВ

Кто пережил самое начало девяностых, помнит, какими растерянными были люди. Не те, кто собирал народ на митинги и, срывая голос, требовал свободы, покаяния за преступления тоталитарного режима и уверял, что только класс собственников сделает нас счастливыми. Растеряны были другие. Те, кто лишился духовной опоры и цели в жизни, которая заставляла, не теряя совести, все время стремиться к лучшему. Батюшка считал, что в такие времена людям следует обратиться к Богу, который и успокоит, и поможет обрести новую цель. И он, как мог, восстанавливал из руин Знаменский храм Барнаула. В нем даже негде было помолиться. В одном из его приделов он поставил иконостас и начал службы. И в полуразрушенный храм потянулись люди. Уже через три месяца здесь возник свой постоянный приход. По воскресеньям в церкви негде было ступить, прихожане теснились даже в коридоре, но службу выстаивали до конца. 

Я постоянно бывал на этих службах и каждый раз пристально вглядывался в лица прихожан. Что заставляло их приходить сюда и молиться Богу?

Очень много людей хотело исповедоваться. Исповедь - это осознание человеком своих ошибок, очищение от греха. Это самая трудная работа души, результатом которой является укрепление духовных устоев. Батюшка никому не отказывал в исповеди, считая, что если человек пришел на нее, значит, созрел для этого, значит, его душа начала свою очистительную работу.

Начало девяностых было возвращением людей к православию. Прихожане отца Михаила во многом отличались от остальных. Немалую часть их составляла интеллигенция. Будучи сам высокообразованным человеком (к тому времени батюшка закончил и прерванное педагогическое образование, и духовную академию), он занимался огромной просветительской деятельностью. Постоянно бывал во всех барнаульских вузах, выступая там с лекциями по православию, вселял в души людей уверенность в будущем. К нему тянулись и преподаватели, и студенты. И, конечно, творческая интеллигенция.

О его дружбе с самыми известными писателями ходили легенды. Хорошо помню первое посещение квартиры священника, в которой всегда было полно самого разного народа. Он провел меня в свой маленький кабинетик, одна стена которого была увешана иконами, а остальные заставлены шкафами с книгами. Рядом с богословскими изданиями здесь стояли томики Ивана Шмелева, Бориса Зайцева, Георгия Иванова, Ирины Одоевцевой и многих других, только открываемых тогда нашему читателю талантливых и самобытных писателей русского зарубежья. Но батюшка остановился взглядом не на них, а потрогал рукой только что присланную ему из Красноярска Виктором Астафьевым книгу "Затеси".

- Искупает грех, - сказал батюшка и усмехнулся искренне, почти неслышно и как-то по-детски.

- Какой грех может быть у Виктора Петровича? - удивился я.

- Ну как же? - сказал батюшка. - Виктор Петрович иногда забывается и сквернословит. Последний раз, когда он был у меня, я заставил его встать на колени и отбить пятьдесят поклонов.

- И Астафьев отбил? - спросил я, уже совершенно удивившись.

- Вот перед этой иконой, - сказал батюшка и показал на икону Казанской Божьей Матери.

С Виктором Петровичем Астафьевым отец Михаил познакомился в Красноярске, где до переезда в Барнаул служил в одной из церквей. Между ними сразу завязалась дружба. Батюшка постоянно бывал и в городской квартире Астафьева, и в деревне Овсянка, куда писатель переехал потом.

Дружба Астафьева и батюшки продолжалась и после того, как отца Михаила перевели на Алтай и сделали настоятелем Знаменской церкви. Приезжая в Барнаул, Виктор Петрович всегда останавливался в его доме. Им было о чем рассказать друг другу. И когда писатель умер, а батюшке тотчас же сообщила об этом по телефону жена Астафьева Мария Семеновна, Михаил Сергеевич сразу же кинулся на похороны в Овсянку. Поскольку ни поездом, ни самолетом он не успевал, ехать решил на машине. Его отговаривали, мороз был за тридцать, к тому же мела сильная поземка, но он никого не слушал. На территории Кемеровской области машина попала в аварию. Батюшка не пострадал, но на похороны Астафьева опоздал.

Вернулся он в Барнаул совершенно убитым. Я утешал его, говоря, что все делается по воле Божьей, но он только качал головой и, не стесняясь, утирал ладонью мокрые глаза. И успокоился только, когда съездил в Овсянку и отслужил панихиду на могиле писателя.

А незадолго до этого нам с батюшкой выпал случай побывать на Всемирном славянском съезде в Праге. Российскую делегацию возглавлял председатель Всемирного фонда славянской письменности и культуры знаменитый скульптор Вячеслав Клыков.

На съезд батюшка поехал с одной целью: посмотреть, какую роль в жизни других славянских народов играет православие. В работе съезда участвовали сотни делегатов, в том числе и представители русских диаспор из США и даже Аргентины. Самой многочисленной делегацией после нашей была югославская. Югославы со дня на день ждали нападения на их страну американцев. И большинство разговоров на съезде велось о том, как разделенному славянскому миру защитить их от агрессии. К моему удивлению, самую решительную позицию в защите югославов заняли поляки, которые всегда были правоверными католиками. Может быть, потому, что они больше других помнили ужасы войны.

Мы часто встречались с батюшкой после славянского съезда, и он с какой-то особой горечью повторял:

- Ведь всем ясно, что защитить славян может только сильная Россия. Но кого она защитит, если русские так безразличны ко всему и к тому же разобщены, как никогда. Пока не станем едиными, нам никого не спасти и не спастись самим.

- А что может спасти нас? - спрашивал я.

- Только вера, - отвечал батюшка.

НИКОЛЬСКИЙ ХРАМ

К тому времени из Знаменской церкви его перевели настоятелем в Свято-Никольскую. До революции она была полковой церковью сибирских казаков. Потом много лет стояла закрытой, пока ее не превратили в солдатский клуб. После приезда в Барнаул Патриарха Московского и всея Руси Алексия здание церкви передали Барнаульской епархии. Тогда оно представляло собой жалкое зрелище. Батюшка ходил по нему, вздыхал, прикидывал, что нужно сделать. Но главное - надо было как можно быстрее создавать приход. Церковь без прихожан - всего лишь здание. Только общая молитва могла помочь ей подняться из руин. Батюшка обладал особым даром привлекать к себе людей. Его проповеди можно было считать образцом выступления священнослужителя. Говорил он негромко, но так четко и ясно и всегда о том, что больше всего волновало именно в эту минуту, каждое его слово западало в сердце. Он никогда и ничего не произносил спонтанно. Долго и обстоятельно готовился к каждой проповеди, читал духовную и светскую литературу.

Никольский храм постепенно преображался. Художник Владимир Коньков расписывал его стены и писал для него иконы, освящение каждой из которых было событием для прихожан. Вскоре над храмом поднялась снесенная в тридцатые годы колокольня. Затем появился купол. В ограде церкви была построена крестильня. Батюшка жил этим, по копейке собирая пожертвования и восстанавливая то, что было когда-то разрушено. Он весь светился, когда ему удавалось что-то сделать для храма. На воскресных службах в храме некуда было ступить, люди стояли и в его небольшом коридорчике, и на ступенях.

Особая забота батюшки была об иконостасе. Ведь иконостас - лицо храма. Ни одной из икон, украшавших его когда-то, не сохранилось. А на Алтае не было своих иконописцев. И он решился на невиданное - заказать иконостас в Палехе. Палешане - великие мастера, но и работа их стоит немало. Я часто спрашивал батюшку в те дни: где он возьмет денег рассчитаться с ними?

- Буду собирать с Божьей помощью, - тихо говорил он. - Благое дело Господь не оставляет без покровительства.

И ведь ему удалось добиться своего. Иконостас, сделанный в Палехе, преобразил храм. При одном взгляде на него рука невольно тянется перекреститься. Никольская церковь стала гордостью не только ее прихожан, но и всего города.

ТАКИЕ ЖЕ ЛЮДИ

Часто бывая в доме батюшки, я наблюдал его в разных ситуациях. И никогда не видел вышедшим из себя или просто сердитым.

Старший его сын Дмитрий пошел по стопам отца, стал священником и так же, как батюшка, строил храм в городе Заринске. Там он и умер в тридцать с небольшим лет, отдав всего себя служению православию.

В доме батюшки всегда было много детей. Это и подруги младших дочерей, и дети священников, приходивших к нему в гости. Дети всегда находились там на особом положении. Они шумели, бегая из комнаты в комнату, часто заскакивали на кухню, чтобы взять со стола кусок пирога или чего-то еще, им никто ни в чем не отказывал и не делал замечаний. Такой любви к детям я не встречал нигде.

Каждой человеческой жизнью Господь распоряжается по-своему. Дочери выросли, вышли замуж, у обеих появились дети. Но младшей не повезло с семьей, а старшая погибла. Случилось так, что мы с женой узнали об этой трагедии первыми. И сразу поехали к батюшке. Матушка, не помня себя и никого не видя, ходила из комнаты в комнату, а он, опустив глаза, молча сидел на диване и по его щекам, не переставая, катились слезы. Батюшка не утирал их. Мы остановились около него и тоже молчали. В человеческом лексиконе нет слов, которые могли бы утешить родителей, узнавших о смерти своего ребенка. Это был удар, который оказалось трудно перенести. Через полгода не стало и самого батюшки...

Священники - такие же люди, как и мы, разница лишь в том, что главная их забота - о душе, а не о материальном стяжании. Батюшка считал, что каждый настоящий священник обязательно должен побывать на Святой земле, постоять у Гроба Господня, посмотреть на Иордан, в котором крестился Иисус. Тогда и душа станет чище, и помыслы светлее. А кому повезет, побывать и на Афоне, второй православной святыне, где вместе с греками всегда служили и до сих пор служат русские монахи. Первую свою мечту он исполнил, а до греческого Афона не добрался. Уже предчувствуя свой конец, он упросил матушку свозить его туда, но умер на полдороге.

Хоронили его в солнечный морозный день. Кладбищенские деревья стояли в густом куржаке, снежинки, срываясь с веток, светились, как звездочки. Провожая батюшку, священники пели молитву, и когда повторяли рефреном: "Упокой, Господи, душу раба твоего...", у людей замирали сердца. Без отца Михаила очень многие вдруг почувствовали себя сиротами...

Справка:

Михаил Сергеевич Капранов, митрофорный протоиерей, настоятель храма Святителя Николая в Барнауле был известным общественным деятелем. За свои заслуги в апреле 2004 года получил высокую церковную награду - Орден преподобного Сергия Радонежского (III степени).

Родился Михаил Капранов в 1944 году в Нижнем Новгороде в русской православной семье. Его дед, кадровый военный, служил в чине прапорщика в Брест-Литовске. В первую мировую войну воевал на разных фронтах. Посмертно был награжден именным золотым оружием. Мать родом из крестьянской семьи с верховьев Волги, из-под Селижарова, ее родители были раскулачены и сосланы на Урал, где вскоре и умерли. Отец Сергей Дмитриевич всю жизнь проработал строителем.

В 1961, после окончания школы, Капранов поступил в Горьковский государственный университет на исторический факультет. В 1963 был впервые задержан органами КГБ за антисоветскую деятельность и пропаганду и исключен из университета.

Неоднократные задержания, слежки, обыски в конечном счете привели к аресту 5 августа 1965 года. 24 апреля 1970 Михаилу Капранову был вынесен приговор по ст. 70 и 72 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда). Виновным себя он не признал и защищался на закрытом судебном процессе в Горьком самостоятельно, что привело к внесению в текст приговора строк: "и в ходе судебного разбирательства продолжал антисоветскую агитацию и пропаганду".

После освобождения в 1979 митрополитом Гедеоном был рукоположен в сан священника Новосибирской епархии. С тех пор в разных городах Сибири: Томске, Красноярске, Барнауле — активно участвовал в пропаганде идей Православия.

В 1990 был участником I Всесоюзного съезда православно-патриотических сил в Москве, участником Всеславянского Собора в Праге.

В Барнауле под его духовным руководством и при его поддержке действовали ряд общественных организаций.