Михаил Гундарин: Шукшина помнят, но память нужно поддерживать

Михаил Гундарин и Евгений Попов написали новую биографию Василия Шукшина, она называется “Василий Макарович”. На недавно прошедших в Алтайском крае Шукшинских днях Гундарин провел несколько встреч с читателями и охотно давал интервью – в том числе и "Атмосфере". Поскольку и Михаилом мы давно знакомы – говорили на ты.

- Ты знаешь, у меня такое впечатление, что если бы не ежегодные мероприятия в Алтайском крае, то о Шукшине в России особенно и не вспоминали. Заблуждаюсь я или нет?

- Это ощущение возникает тогда, когда ты находишься в эпицентре чего-то. Про Шукшина много у нас на Алтае говорят и говорили, и говорить будут. И это, в общем, правильно, потому что это наша гордость. И даже с точки зрения регионального маркетинга, о котором идет много речи, это тот культурный продукт, которым мы можем вполне справедливо гордиться.

Но у тех, кто работают в информационной сфере, происходит своего рода аберрация, искажение, которое хорошо известно всем маркетологам. То есть, если ты сидишь на каком-то продукте, и ты про этот продукт рассказываешь, тебе кажется, что ты уже перекормил этим им людей. Ничего подобного, потому что люди одновременно получают тысячи таких же продуктов. И ты не перекормишь, потому что он еще недостаточно известен. И если про Шукшина много говорится в Алтайском крае, это отнюдь не значит, что про него много или хотя бы достаточно говорится в России, в других регионах.

- Вот я об этом и говорю, у меня ощущение, что если бы Алтайский край эту тему не будировал, то о Шукшине бы благополучно забывали.

- Тут вопрос философский и технологический. С философской точки зрения, про кого вспоминают? Вспоминают ли люди сами про тех, кто входит даже в школьную программу, ели бы не напоминали? Вспоминали ли люди сами про Достоевского, про Пушкина, про Толстого, про кого угодно, про кого постоянно напоминают нам на федеральном уровне? Мне кажется, нет, не вспоминали бы. Так устроено современное жизненное пространство человека. То, что есть в информационном пространстве, то для нас существует. Условно говоря, какие-то фундаментальные вещи отправлены на второй план. А думаем мы о том, что в нашей оперативной памяти. Мы все знаем, как делаются репутации политиков: вчера политик, политик, политик, а сегодня его нет, он исчез.

А технологический вопрос состоит в том, что надо искать разнообразные поводы, надо искать какие-то разнообразные каналы. Губернатор Виктор Томенко на закрытии Шукшинского фестиваля сказал, что будет ходатайствовать объявить 2029 год, столетний юбилей писателя, годом Василия Шукшина. Это здорово, потому что по-современному. В информационное поле вносим – это есть. Об информационном поле не заботимся – этого нет. Редко что начинает жить по своим, вирусным законом.

- Я как раз имею в виду не простых читателей и зрителей, а именно медиа. Вот, знаешь, такой набивший оскомину пример: 25 июля – день рождения Шукшина и годовщина смерти Высоцкого. Сейчас я за этим особо не слежу, но многие годы в этот день по всем телеканалам – передачи о Высоцком, документальные фильмы, концерты, а о Шукшине ничего.

- Да, да. А вот с другой стороны. Я люблю театр, внимательно за ним слежу. Театры последние годы очень оживили внимание к Шукшину. Буквально за последние года два вышло не менее пяти-шести премьер в Москве и Питере. Причем в больших театрах – в Театре Олега Табакова, в Театре Гоголя. Я уж не говорю про небольшие театры.

- Что ставят?

- Композиции по рассказам. Их-то ведь никто не заставляет. Им наш Минкульт краевой денег не платит. Это показатель того, что не забыт.

Дальше. Актеры, которые приезжали к нам на фестиваль, говорят, что их педагоги без конца заставляли их делать этюды по Шукшину. Молодые ребята говорят: Шукшин мне как родной, потому что пока я учился в театральном училище, благодаря моему мастеру его на каждом курсе много играли. Он подходит для характеров, подходит для развития. Это никто не инициирует, это никто не заставляет.

Театрам нужно внимание, им нужны имена, нужно, чтобы люди ходили, и раз они обращаются к Шукшину – это показатель.

В литературных кругах, кому надо, о Шукшине тоже помнят, и это имя пользуется авторитетом.

- Когда вы с Поповым писали книгу, не изучали, что происходит с переизданием произведений Шукшина? Много его сейчас издают?

- Его издают много, в год несколько его книжек обязательно выходит. Причем, в разных форматах, что характерно, и, в том числе, в карманных форматах. Я, как человек, живущий в Москве и ориентирующийся там в книжной торговле, могу сказать, что, придя в магазин, ты там встретишь несколько изданий Шукшина. И недорогих, и достаточно дорогих. Таких эксклюзивных, как собрание сочинений, выпущенное в Алтайском крае, конечно, нет. Но я, между прочим, думаю, что, если бы это сделали для московского рынка, оно бы продавалось. У нас цена пять тысяч, для такого шикарного издания эта цена не очень велика. Но это уже вопрос маркетинга. Может быть, к столетию об этом стоит подумать.

А что же касается сравнения с Высоцким, то это сравнение, в котором мы опираемся не на ценности, а на какую-то симпатию людей. Вот есть Элвис Пресли, отличный певец, и есть Эрик Клэптон. Я думаю, спроси тебя, ты, скорее всего, будешь за Клэптона. Да и я, в общем-то, тоже. Но Элвис Пресли не менее популярен, и никто не говорит, что он уходит в прошлое.

Как ни крути, Шукшин писатель, ну и актер, а Высоцкий был в другом, более популярном сегменте, более раскрученном жанре. И это здорово, что его песни живут, и в любой компании нет-нет кто-нибудь да запоет. Как в любой литературной компании могут заговорить о Шукшине.

Так что, эта память живет, и она никакими мерами не реанимируется, она просто поддерживается, подогревается. Возвращаясь к театру: спектакль в Театре наций ("Рассказы Шукшина") живет уже много лет и до сих пор на него билеты не достанешь. Это один из топовых спектаклей. Так случайно не бывает. Это тоже своего рода шоу-бизнес.

- Как литературные журналы сегодня относятся к Шукшину?

- Прежде чем у нас вышла книга, мы ее значительную часть распечатали в литературных журналах. И судя по тому, как они буквально хватались за нее, интерес у них очень большой. Это были "Новый мир", "Звезда", "Юность", "Сибирские огни". Они охотно за это взялись. А "Новый мир", с которым Шукшин был связан, и у них были достаточно сложные отношения, регулярно печатает про Шукшина. Он печатает, например, Александра Куляпина (филолог, литературовед, доктор филологических наук, профессор), несколько статей у него там уже вышло. Причем “Новый мир” же интересуют не семейные отношения, какие-то разборки, а актуализация каких-то вещей.

И, между прочим, это интересует и людей. Одна из любимых, вечных тем – рассказ “Срезал”, который, оказывается, все читали и имеют свое мнение. Я несколько раз во время выступления на Шукшинских днях задавал вопрос, кто прав – Глеб Капустин или доцент. И вот начинают говорить, что Глеб Капустин типа какого-то блогера, который живет на хейте. А доцент хорош или плох? И это так живо обсуждается.

Подытоживая, скажу, что память есть, она живет, потому что многие вещи уже вошли в разряд универсалий. Причем высказывания, выражения, рассуждения Шукшина – не самое сильное, что есть у него. Вот эти все, условно говоря, стихи в прозе – не самое сильное. Многое из своей публицистики он не публиковал при жизни. Случайно ли? Теперь об этом трудно судить. Ну, не взяли. А может быть, и не случайно. Может быть, он в такую сентиментальность не хотел вдаваться. А вот характеры, острые ситуации и его прозрения. Не устаю говорить про сказку "До третьих петухов". Это просто взгляд в будущее.

Беседовал Дмитрий Негреев.