"В Эфиопии все так же". О чем думают и как живут в Барнауле студенты-иностранцы
Раньше они были экзотикой. Сейчас – дело обычное и вполне привычное. Ежегодно тысячи студентов почти со всего мира приезжают учиться в Барнаул. Они боятся морозов (многие даже слова-то такого раньше не знали), комаров и тараканов. Но наш город им, в общем-то, нравится. Хотя бы тем, что тут дешево. Корреспондент amic.ru Слава Мельников поговорил со студентами из других стран, чтобы понять, как им тут живется, почему именно Барнаул и что они ждут от нашего города.
Материал был опубликован 24 января 2020 года, но в честь Дня студента amic.ru предлагает вспомнить интересные рассказы студентов-иностранцев.
Густаво Адольфо Посада Гомес
Богота. Колумбия
Факультет информационных технологий
Густаво долго открывает дверь в комнату общежития. Закрыто на два замка – пять оборотов.
Закрывать все двери на все замки – колумбийская привычка. У нас любят полазить по чужим квартирам.
До Барнаула я учился в Германии. Там рай, дорогой рай. Мне не по карману. В Барнауле все дешево. Мне хватает 16 тысяч рублей в месяц. За такую сумму я сдаю свою квартиру в Боготе. Этого хватает не на все, но я смирился. Подрабатывать мы не можем.
Есть две вещи, которые мне сложно понять: водители и бюрократы. У тех и других вечно недовольные лица. Если от водителя можно отмахнуться, то от бюрократии нет. Я жил в Колумбии, Америке, Германии, но такого количества нужных справок, документов, бумаг нигде не видел.
Но есть то, за что русских можно уважать по-настоящему. Вы выиграли Вторую мировую. Сейчас противостоите Штатам. А Колумбия? Что мы сделали? Кокаином накормили мир? (Горячится, машет руками.) Я не патриот! Многие говорят, что русские деревни исчезают. На моей родине, если пойдете погулять в деревню, исчезнете сами. Даже я, коренной житель, не застрахован от этого.
Я живу здесь 10 месяцев. Даже успел полюбить Барнаул. Проблем общения с местными у меня нет. Встречаюсь с девушкой. Она русская. Это как дополнительные часы языка в универе. (Смеется.) Да и вообще, я разговорчивый, легко схожусь с людьми. Планы? В планах точно остаться в России. Но не в Барнауле. Питер, Москва… Уеду жить туда.
Абдулвахаб
Ирак. Багдад
Изучает русский язык
У Абдулвахаба гладкое лицо и детский взгляд. Ему едва исполнилось 18.
Почему Барнаул? Тут я не переживаю за свою жизнь. После 2003 Багдад стал мясорубкой. Американцы уничтожили страну, общество, университеты. Учиться негде, люди живут на улицах. Родители часто рассказывают, каким Багдад был раньше. В их рассказах это прекрасное место… Но теперь он не для жизни. Рассудите сами: папа и мама – преподаватели арабского языка. Почему они легко согласились отправить меня в Россию? Да потому что тут спокойно, тут мир!
В Барнаульских вузах учиться не хочу. Здесь выучу язык, а поступать буду в столичный университет. Мне нужно хорошее образование архитектора. Хорошему архитектору в Багдаде есть чем заняться. После бомбежек работы много.
Фисаха Алемем Арегави
Заламбесса. Эфиопия
Факультет машиностроения
Не нужно быть тонким психологом, чтобы понять по лицу Фисахи: внимание к себе ему надоело.
Россию я видел только на картинках в интернете. На одних фото она казалась продвинутой, на других – наоборот. На месте я увидел что-то среднее. Когда сказал друзьям, что поеду сюда, замахали руками. Говорили о расизме, о том, что русские не любят иностранцев, особенно с черной кожей. (Задумчиво молчит.) Тут я расизма не увидел. Местных я, скорее, удивляю, чем раздражаю. Конечно, жить я тут не останусь. В большом городе как Барнаул я ничем не рискую. Но если уехать подальше от города, в деревню, на меня будут показывать пальцем, улыбаться.
Я подавал заявку на обучение в университеты Питера, Москвы, Барнаула... Отправили в Барнаул. Я тут учусь третий год. Первое время меня раздражало внимание местных. Теперь привык. Больше всего мне не нравится, когда меня снимают без разрешения на телефон. Такое бывает часто. Если я вижу, что меня фотографируют, делаю строгое лицо. Но мое строгое лицо ничего не значит, я не буду выхватывать чужой смартфон из рук и ссориться.
Я знал, что общаги в Барнауле не самые лучшие. Общаги везде одинаковые – старый ремонт, тараканы. В Эфиопии все так же. Только нет батарей на стенах. Но у вас есть хорошее средство от тараканов. Мороз... Я открываю окна зимой, и тараканы уходят, им холодно.
С местными я общаюсь только на парах. За стенами университета мы не дружим. Наверное, им с нами неинтересно. Иногда мы ходим вместе в клуб или кафе выпить пива. Но это редкость, у меня нет лишнего времени, все мысли об учебе. Моя постоянная компания – студенты из Эфиопии.
Через два года я окончу вуз. Начну искать работу, но не в Барнауле. Тут жить не останусь. И дело не только в холоде, от которого тараканы бегут. (Улыбается.) Для меня перспективы в Барнауле небольшие. Тут хорошее образование, это правда. Но применить его полностью я смогу только в Эфиопии.
Абукар Абдирахман Абдуллахи Кисмаю
Сомали
Факультет машиностроения
Абдирахман ведет себя уверенно, даже надменно. Он смотрит эмалевым, слегка лукавым взглядом.
Морозы. Я слова такого не знал раньше. Поначалу хотел уехать обратно, было очень холодно. Простужался, болел. В Сомали люди не болеют от холода, болеют от заразы или гражданских войн. Я вообще переживал, как буду жить в России. Меня настраивали на то, что русские не любят черных. Теперь понял, что вы симпатизируете африканцам. Да, местные фотографируют нас на улице, просят сделать селфи, но к этому привыкаешь... Мне даже весело от этого. Помню, летом пошли на пляж. Так там каждый подошел сфотографироваться со мной. Пьяные? Нет! Просто хотели фото с черным.
Ты из сомалийских пиратов? Это первое, что спрашивают барнаульцы, когда узнают, откуда я приехал. Я к пиратам не имею никакого отношения. А если бы и имел, то никто никогда не узнал бы об этом. Эти ребята скрытные. Возможно, сосед рыбак, которого я знаю всю жизнь, на самом деле тот самый сомалийский пират.
В Барнауле есть мечеть. Каждую пятницу с друзьями мы туда ходим молиться. Сомалийцы – религиозный народ, для нас это важно. Американские СМИ плохо говорят о наших традициях. Например, что мы можем казнить без суда. Убить или покалечить жену за измену. Это не так. То есть теоретически такое возможно. Но на практике за измену давно никого не казнят. Кстати, если жена уличит мужа в измене три раза, она тоже вправе требовать казни. Но я такого не помню. Если моя девушка полюбит другого, я отпущу ее на все четыре стороны.
Если будет работа, я охотно останусь в Барнауле. Конечно, лучше бы в Москву или другой большой город. Но главное, не обратно в Сомали. А зачем? Тут хорошее образование, стабильность, уверенность.
Нгуен Чан Хынг. Тхайнгуент
Вьетнам
Кафедра химических технологий
Хынг постоянно застенчиво улыбается. Он – воплощение скромности. Вьетнамцы поздно стареют – непонятно, сколько ему лет (так молодого выглядит). Оказывается, Хынгу 34 года. Дома его ждут жена и двухлетняя дочь.
Выбора большого не было. Я приехал по программе Министерства образования обмена студентами. По распределению попал в Барнаул. Я заранее был готов ко всему. Тут живет много вьетнамцев. Мы списывались в интернете, от них я много узнал о вашем городе. В основном только хорошие моменты. Я не пожалел, что попал сюда. Мне тут нравится все. Все, кроме холода. К нему никогда не привыкнуть. Здесь я впервые увидел снег. Радовался как ребенок... пару часов.
Я бы подружился с местными. Но местные особо с нами не общаются. Только те, кто учится на факультете. Сокурсники зовут меня Антоном, так им проще. Они терпеливо объясняют простые вещи, но сходиться не торопятся. Слишком большая разница в знании языка, я думаю.
Хоть вы и живете богаче, тут я не останусь. Вернусь на родину. Во-первых, там жена и дочь, во-вторых, во Вьетнаме я точно найду работу. И климат тут не мой, я не привезу дочь в такие холода. Есть еще одна важная проблема – язык. Русский для вьетнамцев – убийство. Длинные слова и предложения. Даже мысли у вас растянуты. К примеру, я не могу выговорить название моей дипломной работы на русском.
Имануил, Петер и Табит
Египет
Изучают русский язык
Студенты из Египта живут в Барнауле два месяца. Шумные, веселые, общительные ребята. Объясняемся через переводчика. Русского совсем не знают.
Мы же из общежития практически не выходим. Привыкаем к холоду. Город толком не видели, только центр. Он красивый, но мало мест для отдыха. Мало скамеек, скверов. Наверное, потому, что люди мало гуляют. Друзья сказали, что в Барнауле две проблемы – комары и морозы. Эти две вещи не дают получать удовольствие от прогулок.
У вас много крестов на улицах, много храмов. Это здорово! Вот на что мы сразу обратили внимание. У нас на родине крестов еще больше, но не на улицах, а на запястьях. Колоть крест на запястье – древняя традиция. Раньше это было знаком притеснения. Так мусульмане метили иноверцев. Теперь это символ стойкости, веры и единства христиан. Не возникнет соблазна отречься от Иисуса в случае гонений. Тату ставят в первые месяцы жизни. Мы копты…* Не понимаешь? (Долго объясняет, кто такие коптские христиане.) Православные храмы не для нас. Молимся мы в общаге, тут же разбираем Святое Писание, говорим о Христе. Правда, коптская церковь обещает нам прислать миссионера из Египта. У нас будет своя община.
Четкого плана на будущее у нас нет. Но одно знаем точно. В Барнауле мы не останемся. Если будем жить в России, то в Петербурге или в Москве. Тут провинция… скучно.
Юссуф Агадир
Марокко
Факультет информационных технологий
Юссуф готов отвечать на любые вопросы. Он чрезвычайно вежлив, стремится понравиться.
Друг из Марокко давно учится в Барнауле. Когда встал вопрос о моем образовании, он посоветовал ваш город. Рассказывал, как тут красиво, какие добрые люди живут... А главное – все дешево. Не обманул, так и есть. Францию, допустим, мне никогда не потянуть... А Барнаул недорогой город. Цены ниже, чем в Марокко. Кроме мандаринов. Они у нас стоят 14 рублей за кило. У вас мандарины третьего сорта по 80. Каждый раз улыбаюсь, глядя на прилавок с мандаринами в "Марии-Ра".
А еще барнаульцы – открытые к иностранцам люди. Любознательные. Так я нашел свою девушку, когда курил у магазина. Она стояла в стороне и смеялась над моими волосами. Я спросил, в чем дело... Она не растерялась, мы познакомились. Теперь я уже знаю всю ее семью. Так что у нас все серьезно. Может быть женюсь. (Задумывается.) Но паспорт менять не спешу. Не потому, что хочу вернуться на родину. Просто не хочу, чтобы она подумала, что мне это нужно для гражданства.
Продукты я покупаю в "Марии-Ра", "Ашане", "Ярче". Но только овощи, воду, крупы. За мясом я хожу на узбекский рынок, покупаю его только там. Но вот завтра поеду в деревню к бабушке Ксюши. (Девушка Юссуфа.) Наверняка она станет меня угощать русскими блюдами. В них много свинины. Придется пить самогон. Но это Россия! Она сильнее меня!
Хочу окончить магистратуру и остаться в Барнауле. Мне нравится этот город, тут лучше, чем в Марокко. Уверен, что с местным населением у меня не будет никаких проблем. Пока проблемы возникали только с шумными арабами.
Ксения, девушка Юссуфа
Барнаул
студентка
Ксения все время пока мы разговаривали, не выпускала руку Юссуфа. Ее не пугает разница взглядов и культурных традиций.
Он же хач! Вот что я услышала от друзей, когда они увидели Юссуфа, так что с ними я перестала общаться. Моего выбора они не оценили. Теперь мои друзья – это друзья Юссуфа. Не скажу, что его компания меня понимает, у них другие взгляды на то, как должна вести себя девушка. К примеру, при встрече у них не принято обниматься или улыбаться широко. Но мне все равно. Я веду себя как умею.
Юссуф мусульманин. Но его вера, скорее, на культурном уровне. К примеру, когда мы поехали к моей бабушке в деревню, он вполне себе ел сосиски, пельмени. А в них, кроме бумаги, свинина, между прочим. А еще с отцом пил самогон, хотя это харам. Так что меня не напрягает его вера, она не радикальная. Мы об этом разговариваем и всегда понимаем друг друга. Вот если бы его родные в Марокко узнали о его поведении, греха не обобрался бы точно. Может, поэтому он уехал так далеко от них.
Для бабушки он сразу стал Юсиком. Они как-то сразу подружились. А вот за отца я переживала. Он бывший военный. Служил в Чечне, офицер, военный врач. Как он мог отреагировать… Но приняли без проблем. Бабушка с отцом в деревне живут. Юссуф теперь не против жить и там.
Если мои дети должны быть мусульманами – пусть. В конце концов, муж главный. Конечно, это важный вопрос, меня он волнует. Но думать об этом всерьез рано. Мы больше размышляем, где будем жить. Юссуф серьезно настроен остаться в России. Даже не против в деревню уехать. Я там, где он, так я решила.
Ли Нань и Лидия Синтай
провинция Хэбэй, Китай
Изучают русский язык
Ли и Лидия. Обе в белоснежных толстовках, сидят на незаправленных кроватях. Объясняются с трудом, зато не перестают смеяться.
Барнаул нам нравится. Он очень красивый, а главное, зеленый. В нашем городе мало растений... дома, дома, дома. Барнаул – провинция, он спокойный и тихий. Особенно это понимаешь, когда прилетаешь из Китая. И самое главное, тут сильная школа русского языка. А русский язык – наша цель.
У нас много свободного времени, но проводить его весело не получается. Сходить тут особо некуда. Нам здесь скучно. Ходим по магазинам.
Вы заметили, что студенты из Китая все хорошо одеты, по моде. Нас легко отличить от других. Это потому, что шопинг для китайцев – религия. Мы часами ходим по торговым центрам. В Барнауле их предостаточно.
Курс языка длится десять месяцев. В июне мы улетим обратно домой. Конечно, мы будем скучать. Но в гости только лет через 20. Ничего личного. Даже если я выйду замуж, то жить с мужем мы будем только в Китае.
Александр
Преподаватель русского языка. Филолог
Александр попросил себя не фотографировать.
Выраженной напряженности из-за присутствия иностранцев в университете нет. По крайней мере, я не чувствую этого. Да, сдружиться с ними русские не торопятся. Ни тем, ни другим это не нужно. Зачем? Иностранцы здесь транзитом: выучили язык, получили образование, уехали. Кроме того, разница в менталитете, темпераменте. А главное – языковой барьер.
Если сирийцу или афганцу нужно остаться в России, он будет искать любые способы изучить русский быстрее. Найдет русскоязычных друзей, знакомых, даже роман может стать инструментом. А вот модель китайцев иная. Они знают, что вернутся в Китай, поэтому не проявляют инициативы. Общаются китайцы только между собой, если и принимают русского в компанию, то, скорее, из вежливости.
А вообще в крае остаются единицы. Я знаю двух-трех студентов, задержавшихся у нас. Кажется, из Афганистана и Сирии. Хотят остаться те, у кого на родине, мягко говоря, не все хорошо. Нет работы, перспектив, просто опасно жить. Но в основном они уезжают работать обратно. Есть те, кто хочет уехать в Питер или Москву. Почему-то Питер для них мечта. Но опять же, если есть работа. Документы непросто получить – это долгий, сложный процесс.
Я считаю, что расизма как такого в Барнауле нет. Тривиальное хамство – вот с чем приходится иметь дело иностранцам. Кассиры, таксисты, кондуктора, работники банков хамят студентам. Но это от общей напряженности: когда по пять раз приходится объяснять банальности, тяжело стерпеть, тут учителю тяжело. Но все-таки это показатель культурного уровня Барнаула.
Барнаул изменился. На улицах города, в центре стало много иностранцев. Но нельзя сказать, что они проникают в наше общество или как-то меняют его. Практически все уезжают обратно. А вот как иностранцы будут о нас рассказывать у себя, зависит только от нас.
* Ко́пты – этнорелигиозная группа египтян, живущая в Северной Африке и на Ближнем Востоке, распространенная в основном на территории Египта. Общая численность коптского населения спорна: по официальным данным, они составляют около 8-9 % населения Египта, то есть примерно 6 млн человек, но это число, возможно, занижено; коптские и независимые источники оценивают их численность в 10-20 млн человек.