Останусь оппозиционером даже после тюрьмы. Интервью с Дадиным на Amic.ru

Известным оппозиционером Ильдар Дадин стал не как участник пикетов в поддержку сексуальных меньшинств, в защиту фигурантов "болотного дела", в поддержку "Евромайдана" и Алексея Навального. Все это было, но интересующиеся новостями в стране россияне знают его как первого осужденного по новой статье 212.1 УК РФ "Неоднократное нарушение установленного порядка организации или проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования".

Сначала он содержался в карельской колонии, позже его перевели в рубцовскую (Алтайский край). В минувшее воскресенье, 26 февраля, Ильдара Дадина выпустили из колонии за полгода до окончания его срока.

Нам удалось встретиться с ним в Барнауле, пока он и его жена Анастасия Зотова еще не вернулись в Подмосковье.

Ильдар вышел из тюрьмы сутки назад. Особенно уставшим он не выглядел, но говорил сбивчиво, не сразу формулируя то, что хотел сказать. Признается, что за последний год, проведенный в колонии, разговаривал очень мало. Не с кем особенно было. Несмотря на это, после выхода он общается с журналистами уже в энный раз, говорит охотно и, как нам показалось, открыто.

Фото: Вячеслав Мельников. Amic.ru

— Ильдар, решение суда об освобождении было для вас неожиданным?

— Да. Я готовился к максимальному сроку. Конечно, рад тому, что меня освободили. Любой день на воле приятнее, чем в колонии.

Но, с другой стороны, это как плевок: на тебе, будь доволен, что отпустили тебя пораньше.

Читайте также: Верховный суд отменил приговор оппозиционеру Ильдару Дадину

— В ноябре 2016 года на сайте "Медузы" появилось письмо якобы от вашего имени, где рассказывалось, что в карельской колонии вас пытали, избивали, грозили убийством и изнасилованием. Там много всего было. Что из этого неправда?

— Честно говоря, когда я сам прочитал, мне показалось, что там о другом человеке. Там много неточностей и противоречий. Я понимал, что Настя (супруга — прим. ред.) переживала за меня и пыталась меня спасти (письмо было составлено со слов адвоката Дадина Алексея Липцера — прим. ред.).

Ногами по голове меня там никто не бил. Наоборот, замечал, что, когда падал после начинающихся избиений, почти сразу они прекращались. Я даже удивлялся: вот они – ноги в берцах, можно просто взять и добить. Но при этом били так, чтобы не оставлять следов.

Из текста письма: "11 сентября 2016 года ко мне пришел начальник колонии Коссиев с тремя сотрудниками. Они вместе начали меня избивать. Всего избивали за этот день четыре раза, по 10–12 человек одновременно, били ногами. После третьего избиения опустили голову в унитаз прямо в камере ШИЗО".

И били не 10-12 одновременно, как написано, а находились в помещении 10-12 человек, но били не все. Но видели же все, значит, все соучастники.

Говорит Анастасия Зотова:

— А можно я добавлю? Ты вот говоришь, что я не так написала. А как можно было понять все это по коротким СМС?

Продолжает Ильдар Дадин:

— Да, мне не давали более полно рассказать жене обо всем. Не ее вина, что она так трактовала.

А так еще по письму: холодом действительно пытали, головой в унитаз опускали, избиение начал сам Коссиев (на тот момент начальник исправительной колонии №7 Сергей Коссиев — прим. ред.).

Провокация была с самого начала, с 10 сентября 2016 года. Мне подкинули лезвие, чтобы было основание выдворить меня в ШИЗО. И это продолжалось до последнего дня, пока меня не этапировали 2 декабря 2016 года. Потом месяц и пять дней везли в рубцовскую колонию. 7 января я туда прибыл.

— "Небо и земля", – сказали вы, выйдя из алтайской колонии.

— Сам удивлен, там закон соблюдается. Кормят хорошо. Я даже поправился на четыре килограмма.

Читайте также: Небо и земля: политзаключенный Дадин сравнил алтайскую и карельскую колонии

— Ильдар, вы отсидели год в колониях, год в СИЗО. Вы продолжите принимать участие в митингах и пикетах оппозиции, в несанкционированных акциях?

— Естественно! Даже больше в несанкционированных. По Конституции РФ власть — это народ. Если чиновники будут использовать согласование как ограничение моих прав, то я буду выходить (на несанкционированные акции — прим. ред.).

— Вы уже неоднократно говорили журналистам, что будете заниматься правозащитной работой. Каким образом?

— Находясь в колонии, я постоянно думал о более эффективных способах борьбы с ситуацией в стране. Конкретного универсального способа я так и не придумал. Конкретных планов пока нет.

Но я буду бороться за права, прежде всего, осужденных. Я видел своими глазами, как нарушаются их права. Но постараюсь не распыляться, а пока начать работать на одной территории по одному направлению.

Фото: Вячеслав Мельников. Amic.ru

— В Карелии?

— Думаю, да. Мне супруга предложила поселиться в Карелии и там работать. Но я пока не буду рассказывать подробности.

— Как я понимаю, вы планируете принимать участие в работе общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по защите прав отбывающих наказание. Как вы это сделаете, если у вас там, как вы сами сказали, было недопонимание?

— Будем стараться. Нет, так будем искать другие формы. Супруга меня поддерживает.

— А на что будете жить? Ведь ОНК не финансируется из бюджета, все поездки по колониям проходят за счет членов ОНК.

— Да? Я этого не знал.

Я понимаю, что сейчас вряд ли найду нормальную работу, если буду продолжать заниматься этой деятельностью. Надеюсь, что в Москве я смогу работать дворником, в "Макдоналдсе", чтобы получать минимальные средства для жизни.

Раньше я считал себя неудачником в социальном плане, у меня не было жилья, дорогой машины. Но потом я понял, что социальный статус определяет не все. И дворник может быть порядочнее, чем лощеный щеголь. Я готов работать на самой нестатусной работе.

Сейчас мне поступают некоторые заманчивые предложения, о которых я не предполагал. Пока не буду об этом рассказывать.

— Какие-то политические предложения вам поступали?

— Пока нет. Но вот что я думаю по этому поводу. Когда наступает кризисный момент, когда выходит масса людей и пытается изменить, должна быть сформирована команда, готовая работать на благо людей. Вот моя стратегическая задача. Если к этому моменту не сформируется команда, то на освободившееся место подлецов придут другие подлецы.  

Если будет предложение от тех, кто делает это не из корыстных побуждений, а из морально-нравственных, то я его приму.

Фото: Вячеслав Мельников. Amic.ru

— Ильдар, но давайте честно, в несистемной оппозиции много нечистоплотных, нечестных, иногда даже безумных. Согласны ли вы с этим? И считаете ли вы, что российская оппозиция доросла до реальных дел?

— Сегодня реальной оппозиции у нас нет, есть осколки. Государственные бандиты добились своей цели подавить сопротивление. Часто те, кто реально пытается что-то сделать, делает это неправильно, отторгая от себя народ.

Да, я знаю таких людей. Но я такими методами действовать не буду. Надо сохранять репутацию, даже если ты хочешь на этом зарабатывать. Я не сторонник добиваться цели любыми средствами.  

Вот потому я сейчас честно все стараюсь объяснить. Буду стараться больше не говорить того, чего не было.

— На митинги и пикеты вы выходили не один. А остались ли при своих убеждениях ваши сторонники, когда вы получили реальный срок? Я имею в виду рядовых гражданских активистов.

— Не знаю, не могу сказать. Я в это время же был оторван от СМИ и соцсетей. Знаю, что некоторые друзья продолжают борьбу с режимом.

— Но вам писали?

— Да, были письма с поддержкой от простых людей. В этот период они для меня были важнее. Они помогли мне выжить. Было время, когда я думал, что сделал все, что мог, что больше уже не смогу. Думал о том, что нет смысла больше жить, не было стимула. Письма мне помогли. Сейчас у меня много сил.

— Будете пользоваться правом на реабилитацию?

— Пока не знаю как, но да.

О чем еще сказал Ильдар Дадин:

• И в тюрьме, и сейчас у меня есть ощущение, что я не делал зла, я поступал как человек.
• Сейчас мне пытаются сказать, что я герой, святой. Но я не герой, я такой же человек со своими слабостями.
• Я считаю, что борьба за права должна быть основной деятельностью любого человека.
• Когда меня задерживали по административке еще до этого срока, меня сокамерники спрашивали, останусь ли я при своих взглядах, если меня посадят. Я от своих взглядов не отказался и стал даже более убежден в своей правоте. Я уверен, что борюсь за правое дело.