Борис Немцов жил наотмашь

Он был невероятно ярким человеком. Такой потрясающей харизмы, что вокруг него всегда искрило: и когда он только начинал политическую карьеру, поднимая нижегородцев на экологические митинги, и когда был депутатом российского парламента, и когда стал нижегородским губернатором, превращая Нижний в третью столицу России. А уж тем более, когда Ельцин позвал в вице-премьеры правительства.

И всюду шел до конца в рьяном, неподдельном, зачастую наивном для политика желании докопаться до сути. И даже когда его загнали в угол, и он оказался в рядах оппозиционеров – отдался этому с той же неутолимой страстью испытать все на своей шкуре: не только драл глотку на митингах и шагал в колоннах демонстрантов, но и отсидел в СИЗО (да ещё на Новый год), и не вылазил с залов суда...

Ему невероятно важно было погружаться в стихию каждого дела, которым он начинал заниматься. Ему важно было жить всем этим. По-другому он не хотел, по- другому и не мог. И обижался, когда говорили, что не стоит вот так, на разрыв, окунаться в политику: грязное это дело. "А я не могу "на полшага", вполголоса заниматься делом", - отбивался он. И даже когда его сильно подставляли, предавали, отстраняли, Борис отшучивался: за битого двух небитых дают. И был все тем же искренним политиком в неизменном своем амплуа "без галстука".

Помню, как он позвонил из своего белодомовского кабинета, будучи вице- премьером всего лишь несколько недель. Когда я вошел в кабинет, он был мрачнее тучи. Говорили долго. Нравы в правительстве оказались совсем не такими, какими хотелось бы – и представлялось раньше, вне Москвы.

Он переживал так, словно не был депутатом, губернатором, не варился в чиновничьей среде. У него была некая природная прививка против чиновничьего чванства. Против коррупции. Против тщеславия. Совесть называется. Когда однажды к нему в Белый дом приехал знаменитый кинорежиссер, с которым Немцов дружил, и попросил по дружбе выделить бюджетные деньги на съемки, Борис отказал. Обаятельным звёздам отказывать трудно. Но нефть тогда стоила чуть ли не 10 долларов, на пенсии не хватало, шахтеры касками стучали... Вряд ли бы кто его упрекнул, режиссер был именитый, но Немцов считал, что это неправильно, что так не делают. И во власти, дескать, можно быть порядочным.

Первый о нем мой материал в "Комсомолке" назывался "Любимый губернатор Ельцина". Я приехал в Нижний собкором в разгар первого его губернаторства, сама Тэтчер тогда прилетала, чтобы посмотреть лично на яркого и молодого реформатора-волгаря. На ту заметку Борис обиделся – на губернаторской даче близкие чуть ли не из чайника его поливали, чтобы остудить – так он кипятился. И не потому, что слишком критиковали, а потому, что намекнули на некие якобы преференции президента для своего любимчика. А Немцов привык сам добиваться реальных результатов. Он, кстати, особо гордился, что за годы губернаторства построил в Нижегородской области немало дорог и храмов…
А еще у него было невероятное, какое-то бронебойное обаяние. Неудивительно, что у Бориса сложилось несколько семей. Ни от одной из них он не отказывался, всем – и детям, и возлюбленным – помогал без всяких судов.

Борис Ефимович Немцов был ярким человеком, очень сильно любил жизнь и жил широко, щедро, в полную мощь человеческого таланта. Как там, у Маяковского – светить всегда, светить везде, до дней последних донца… В нем даже было что-то от знаменитого поэта – в громогласности, в мощи фигуры. Этой осенью, в последний день рожденья я пожелал ему здоровья и любви. В ответной эсмсэске глубокой ночью он ответил: согласен!!! И ни он, ни я не знали, что этого окажется так катастрофически мало…

И теперь никто больше не позвонит и не скажет веселым, полным оптимизма голосом: "Привет, Ефимо́вич! ", а я не отвечу больше: "Привет, Ефи́мович!" И от одной этой мысли страшно холодеет сердце.

Фото: Сергей ШАХИДЖАНЯН