Вот уже два года бдительные взрослые защищают детей от вредной информации с помощью специального закона. С 2012 года по инициативе Госдумы вся медиапродукция в обязательном порядке маркируется от "0+" до "18+". Когда норматив только принимался, критики ехидничали, что под раздачу попадет даже сказка про Колобка. Однако то, что вчера казалось абсурдом, сейчас принимает реальные очертания.

Маша, Карлсон и  Колобок

За два года карта книжных скандалов обросла множеством "горячих точек". В Ставрополье изымали из школьных библиотек "хулиганские стихи" Сергея Есенина и мистические произведения Владимира Набокова. В Кемерово запрещали сказки Дмитрия Мамина-Сибиряка, в Москве пытались признать недостаточно патриотичной книгу "Флаги мира".

Многочисленные общественные организации, вооруженные юридическими нормативами, с рвением включаются в заботу о психике подрастающего поколения. В отдельных регионах в детсадах уже пытались ввести цензуру на Ивана Царевича и Серого Волка, из библиотек и книжных магазинов исчезают слишком "натуралистичные" энциклопедии о взаимоотношении полов.

В Екатеринбурге роль цензора взял на себя "Уральский родительский комитет". По наводке бдительных взрослых местная прокуратура уже изымала из продажи слишком депрессивные японские комиксы; детские энциклопедии об отношении полов с "порнографическими картинками"; сборник рассказов Ксении Драгунской "Целоваться запрещено" за "призывы к экстремизму и суициду".

Предводитель уральских родителей, в прошлом фрезеровщик Уралмашзавода, а ныне владелец салонов красоты и папа восьмилетнего сына Евгений Жабреев в многочисленных интервью без смущения признается, что сам он ни одну из забракованных книг до конца так и не дочитал. Но осуждает современных писателей, которые копают грязь вместо того, чтобы освещать, например, "развитие русской культуры".

У "уральского комитета" уже есть последователи. На просторах интернета родился сайт zakon436 (название соответствует номеру федерального закона "О защите детей от воздействия вредной информации"), созданный добровольческим объединением "Ответственные родители".

Там вывешен перечень фильмов, мероприятий и книг, которые, по экспертной оценке самих же общественников, нарушают 436-й закон и "вредят хрупкой детской психике".

Люстрационные списки подразделены на возрастные категории. Например, русские сказки "По Щучьему велению", "Маша и Медведь", "Морозко" рекомендуется давать детям не раньше 12 лет, так как там "содержится эпизодическое изображение насилия". Самой опасной писательницей для всех возрастов по версии "Ответственных родителей" является Астрид Линдгрен. В ее книгах "Рони, дочь разбойника" и "Расмус-бродяга" найдена "информация, способная вызвать у детей желание заниматься бродяжничеством". А "Карлсон, который живет на крыше" вызывает у детей "неуважительное отношение к родителям" и отрицание семейных ценностей. Не угодил родкому даже классик Александр Пушкин, в чьем величии принято не сомневаться. В сцене наказания вредного священнослужителя из "Сказки о Попе и работнике его Балде" общественники усмотрели отсутствие "сострадания к жертве".

К сайту можно было бы относиться с определенной долей юмора. Поначалу его и приняли как некую пародию на действующий закон. Однако все оказалось серьезнее. Осенью заведующая одного из детских садов города Орла попыталась внедрить установки "Ответственных родителей" в жизнь. Распечатанные рекомендации с портала появились во всех детсадовских группах. Воспитателям запретили рассказывать малышам сказку про Колобка, потому что там зло торжествует над добром. И "Теремок", в которой не осуждаются плохие поступки героев.

Бдительные родители, увлекающиеся разоблачительством, начали обращать внимание и на региональные библиотеки. Ульяновская администрация по требованию общественников обязала библиотекарей убрать из открытого доступа книги из детского проекта известной писательницы Людмилы Улицкой "Другой, другие о других". Цель проекта — воспитание толерантности, попытка объяснить детям, что люди разные, нужно это принимать и уважать. В основном "огонь" обрушился на повесть антрополога Веры Тименчик "Семья у нас и у других" с историческими справками, какие в мире встречались и встречаются нетрадиционные "ячейки общества". Авторов обвинили в гей-пропаганде. Однако госэкспертиза вынесла вердикт, что на нравственные устои литераторы не покушались.

В свою очередь, писатель Людмила Улицкая считает, что вмешательство чиновников в частную жизнь, которое сейчас происходит даже на примере литературы, недопустимо:

"В прежние времена родительские комитеты были озабочены школьными завтраками, помощью детям из бедных семей и общественными походами в театр, а теперь — цензурой, — говорит она. — Мы возвращаемся в советские времена, многим это нравится. Сложилась нелепая ситуация, с которой все смиряются и принимают как должное убийственный для культуры факт: чиновники руководят образованием. Не ученые, не педагоги, не специалисты по детской психологии, а чиновники, образовательный уровень которых довольно бедственный. И уж в любом случае не идет ни в какое сравнение с образовательным уровнем педагогов. Откуда берутся "уральские родительские комитеты" и почему находятся люди, которые их поддерживают, я не знаю. Могу предположить, что родительские комитеты создаются по распоряжению чиновников именно для поддержания той бюрократизации, которая превращает нормальное общество разнообразных людей с разнообразными интересами в общество "зомби". А списки запрещенной литературы — первый шаг в сторону костров из книг".

После 18 и старше

"Все эти истории выбивают из колеи, — признается главный редактор детского издательства "КомпасГид" Марина Кадетова. — Скандальные родители, конечно, были всегда. Но закон "О защите детей от вредной информации" дал им власть. Раньше они были разрознены, сейчас оформляются в организации и массово идут писать доносы на кого-нибудь. В этих условиях у издателей в целях самосохранения включается внутренняя самоцензура".

Книгоиздатели говорят, что под влиянием антивредительского закона и поощряемой государством псевдонравственности рынок детской литературы начал меняться. Лет семь назад для начинающих читателей в моду вошел новый формат. Появилось много переводных изданий, которыми уже давно зачитывались все дети в мире. Авторы разговаривали с ребенком с непривычной для нашей культуры интонацией. Они затрагивали часто шокирующие российских обывателей темы: почему распадаются семьи, как относиться к смерти близких, можно ли не любить и ревновать своих братьев и сестер, как вести себя в случае инцеста, чем отличается поцелуй бабушки от чмокания ровесника, почему люди устраивают войны и убивают друг друга. Однако сейчас эти темы в детских книгах обсуждать, по сути, запрещено.

"Мы ощущаем себя нелепо. Формулировки в законе размыты, и по формальным признакам заподозрить в неблагонадежности можно любую книгу, — продолжает Кадетова. — Перестраховываясь, издательства вынуждены "завышать" маркировку — вместо "0+" ставится "6+", вместо "6+" — "12+". В нашем издательстве уже есть список книг, которые мы бы хотели напечатать, но не будем. Например, роман для старшеклассников "В центре Вселенной". Главный герой в нем — гомосексуалист. Это прекрасная книга с размышлениями молодого человека о первой любви, об отношении с миром, о взаимопонимании, но мы понимаем, что она сейчас не может появиться. Даже если предположить, что мы теоретически можем поставить на обложке штамп "18+", у граждан могут появиться претензии: почему издательство, специализирующееся на детской литературе, распространяет такие произведения?"

В число запретных, вероятно, попадет и изданная ранее "Компасом" повесть "Скажи, Красная Шапочка" Беаты Терезы Ханики. У себя на родине немецкая писательница удостоена за нее нескольких престижных литературных премий. В книге показаны нестандартные отношения дедушки и внучки. Дед, бывший нацист, проявляет нездоровый сексуальный интерес к девушке. Родители, бабушка и брат старательно делают вид, что ничего не замечают.

"Автор поднимает проблемы взаимоотношения в семье, равнодушия, — объясняет моя собеседница. — Но мы уже получали негативные отзывы. Одна читательница пыталась доказать, что подобные книги — вредительство. Мол, "такой ситуации в нашей стране, где деды воевали за родину, просто быть не может. Нечего засорять детям мозг". Сейчас в магазинах заканчивается тираж, напечатанный еще до вступления закона в силу. Но переиздавать мы ее не планируем. И дело не в том, что боимся неадеквата. В соответствии с законом тема сексуального насилия в детской и подростковой книге появиться не может. Только для тех, кто старше 18 лет. Из-за этого возникают трудности с литературой сексуально-просветительского характера. Законом предусмотрено, что справочные научные издания не должны подлежать маркировке. Но в то же время детские книги не могут быть чисто информативными. Любой справочник написан в увлекательной форме. В результате издатель вынужден будет поставить маркировку. Но ведь понятно, что история "Как я появился на свет" "16+" или "18+", с точки зрения подростков, будет выглядеть очень странно".

Ответ Уралу

На ежегодной ноябрьской книжной выставке Non/Fiction издатели делились опытом, как выживать в непростых условиях. Многие пытаются обойти запреты, собирая проблемную подростковую литературу в специальные рубрики для "молодых взрослых". В издательстве "Розовый жираф" появилась серия "4 улица". В издательстве "Самокат" родились "Недетские книги". Официально они адресованы родителям. Томики запаяны в целлофан. Когда разрываешь верхнюю взрослую обложку с маркировкой "18+", из-под нее выглядывает детская.

"Это наш микропротест против глупых законов, с которыми мы не знаем, как быть. И которые, очевидно, могут в любой момент использовать для закручивания гаек, — сокрушается главный редактор и директор детского издательства "Самокат" Ирина Балахонова. — В серию вошли тексты, которые еще лет пять назад можно было бы свободно рекомендовать для старшего школьного возраста. По крайней мере, в других странах они издаются как раз для этой возрастной категории. Сейчас мы выпустили "Считалку" грузинского автора Тамты Медашвили. Это документальная хроника жизни двух девочек, оказавшихся в зоне военных действий. Там есть эпизоды, где содержится брань: приводится разговор двух военных на блокпосту. Но они — солдаты — по-другому не могут говорить. Нам важно, чтобы книгу прочли родители, чтобы они поняли, к чему приводят "мужские игры", за которые платят дети. Хотят, пусть под свою ответственность дают детям. Нет — пусть сами читают и ждут, когда дети созреют для такой литературы".

В "Самокате" отмечают, что и на Западе к содержанию юношеской литературы подходят довольно жестко. Неприемлемы темы, пропагандирующие межнациональную и межрелигиозную рознь, теории фашизма...

— Но это не мешает тем же французским писателям говорить, что такие проблемы существуют, — объясняет Ирина Балахонова. — Там упоминание не приравнивается к агитации, как у нас. Но нужно определиться, чего мы хотим от наших детей: чтобы они читали или нет? Становится страшно, когда взрослые говорят: "Ай-я-яй! Я не куплю эту книгу своему ребенку! Там картинка с половыми органами в разрезе!" Хочется задать вопрос: к чему этот человек готовит своего ребенка? Что он хочет для него? В 18 лет уже поздно пытаться начинать с ними говорить о каких-то вещах. В литературе важно не то, чтобы она была сладкой. А чтобы давала силы жить и задумываться над чем-то.

— В последнее время наметился новый тренд — запрос государства на литературу православной направленности и патриотической. Издатели на себе это как-то ощущают? Не поступают вам предложения выпускать побольше книг о любви к родине?

— Мы чувствуем запрос. Но в том виде, как это понимают чиновники, этим заниматься не будем. Для нас патриотизм — не банальное восхваление Родины. Это когда ты хочешь, чтобы в твоей стране люди жили свободно, чтобы они думали, имели право голоса, возможность самим решать за себя, не бояться. И чтобы у них была свобода, в том числе свобода творчества. На самом деле мы многое делаем в плане патриотизма. Я с огромной радостью издаю замечательную серию книг Ильи Бернштейна "Как это было". Это свидетельства современников про Великую отечественную. Там и про московское ополчение, и про молодых людей, которых угоняли в Германию. В советское время эти рассказы выходили с купюрами. Илья — потрясающий редактор. Он сделал в книжки документальные вставки, которые готовили историки — специалисты по той эпохе. И это патриотизм, когда мы не просто кричим "Гип-гип, ура! 70 лет победе!", а говорим: "Наши деды прошли через это. Мы опять хотим войны?"

Всеобщая дурь

Книгоиздатели соглашаются, что их способ борьбы с государственным мракобесием имеет недостатки. Есть риск, что книги с избыточной маркировкой пролетят мимо своей целевой аудитории. Все-таки многие родители привыкли ориентироваться на возрастные рекомендации. К тому же, вынося практически всю сложную подростковую литературу в категорию взрослых, издатели ставят подножку библиотекам. Их фонды комплектуются централизованно, за государственный счет. И ревизоры рано или поздно спросят, почему в детских отделах находятся книги "18 +".

"Библиотеки, конечно, также ощущают влияние этого закона, — соглашается главный библиотекарь Центральной московской детской библиотеки имени Гайдара Татьяна Рудишина. — Жизнь заставляет нас оптимизироваться. Во многих взрослых библиотеках создаются детские отделения. А в детских — кафедры для родителей. Детские библиотеки в чистом виде, конечно, будут бояться принимать у себя такие книги. Идет какая-то всеобщая дурь. Если общество больно, это принимает разные формы. Для библиотекарей сейчас важно работать с семьями. Менталитет у всех сейчас очень разный. То, что можно предложить космополитичным современным родителям, совсем по-иному будет встречено ортодоксальными православными. Что далеко ходить? У нас есть школьная программа, есть гениальный безупречный Михаил Лермонтов с "Героем нашего времени". С точки зрения мусульманской семьи, что там за страшная история рассказывается про Белу? Такой любви быть не должно. Это не по-мусульмански. С родителями надо разговаривать. Смягчать нравы и воспитывать вкусы".

"Любые ограничения в чтении неприемлемы, — добавляет писатель Улицкая. — Я всегда сама руководила чтением моих детей и считаю, что в состоянии с этим справиться без рекомендации чиновников. Не говоря уже о том, что подрастающие дети сами выбирали себе книги для чтения. Оградить по возможности детей от казенного и казарменного духа, который насаждают чиновники, — дело родителей".