В России запускается система оценки качества образования. Поможет ли она пресечь поток троечников в вузы?

В России 1 млн студентов обучается инженерным специальностям. Но качество этих специалистов страну не устраивает. Нужно ли нам еще увеличивать прием на инженерные специальности? Или все-таки начинать железной рукой сокращать прием в вузы, важные для экономики страны, чтобы туда шли если уж не лучшие из лучших, то хотя бы просто крепкие абитуриенты?

Тема "качество образования" звучит довольно скучно. Но она за последнее время стала главной интригой в российском образовании. Первым всерьез ею занялся Владимир Филиппов в свою бытность министром образования. В нулевые едва ли не все университеты, в том числе и технические, и аграрные, начали открывать у себя экономические и юридические факультеты. От студентов посыпались жалобы на низкое качество образования. Тогда при министерстве были созданы две комиссии по качеству. Одна занималась юридическими, другая экономическими факультетами. В результате технические и аграрные университеты перестали получать государственное финансирование приема на юридические специальности. А Ассоциация юристов России стала выдавать свои аккредитации юридическим вузам и факультетам. И вроде бы с тех пор вопросов к юридическому образованию у нас нет. (А вот найти авторитетную организацию, признанную широким академическим сообществом, для оценки качества экономического образования тогда не удалось.)

Но вопросы у общества остались. "Левада-центр" каждый год проводит опрос "Удовлетворены ли вы нынешней системой образования в России?". Так вот, в 2014 году отрицательно на этот вопрос ответили 55 процентов респондентов.

Поезд вышел из пункта А

Год назад Минобрнауки постановило: необходимо создать "независимую систему оценки качества образования". Вопрос ставился все тот же: как учат школьников и студентов, с какими знаниями они выходят и почему?

И уже в мае каждый четвертый выпускник на ЕГЭ по математике не смог решить задачку: "Поезд отправляется из пункта А в 9:15 и прибывает в пункт Б на следующий день в 11:15. Сколько часов поезд пробыл в пути?" Об этом "Огоньку" рассказал руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Сергей Кравцов.

Может, этот факт стал поводом, а может, последней каплей, но в этом году при Рособрнадзоре создали группу "Национальные исследования качества образования" (НИКО). Координатором работ по реализации НИКО в 2014-2015 годах назначен Московский центр непрерывного математического образования.

Это первая и, наверное, очень важная попытка заложить основы новой системы. Но механизм выбрали старый — министерская контрольная. Сергей Кравцов рассказывает: контрольную писали в конце октября 65 тысяч учеников 5-7-х классов в 500 школах страны. Подготовка к ней заняла месяц. Сначала отбирали школы разных типов, затем обучали организаторов, провели интерактивные курсы для учителей. За пять дней разослали задания. Дети свои работы не подписывали, и оценок им не ставили. Организаторам контрольной важно было понять уровень знаний, а не то, кто и что не смог решить.

— Мы не знаем, какое качество образования у нас в том или ином регионе, по тем или другим учебным предметам,— говорит Сергей Кравцов.— Международное исследование PIRLS, которое проверяет уровень грамотности в младших классах, подтверждает хорошие результаты у наших детей. Но в средних и старших классах ситуация меняется. И это фиксирует другое международное исследование — PISA. Мы хотим понять, что происходит в 5-7-х классах, какие меры надо принять, чтобы ученики к ГИА в 9-м классе и к ЕГЭ в 11-м подходили с хорошими знаниями. 

По словам Сергея Кравцова, НИКО возрождает систему министерских контрольных работ, существовавшую в СССР. Были разработаны задания, соответствующие образовательным стандартам 5-7-х классов. Начали с математики.

— Проблемы с математикой в школе тянут за собой низкую успеваемость по всему блоку естественно-научных предметов,— объясняет Сергей Кравцов.— Если ребенок в 5-7-х классах не освоил материал, дальнейшее обучение будет напрасной тратой времени. И государственных средств. А на ЕГЭ мы получаем низкие результаты.

В апреле следующего года будет проведено такое же исследование по русскому языку. А через 4-5 лет снова пройдет министерская контрольная по математике, и тогда, по словам Сергея Кравцова, сравнив результаты, можно будет говорить о динамике качества образования в наших школах.

Словом, поезд тронулся. Но вопрос: сколько времени он пробудет в пути и доедет ли вообще до пункта Б? Минобрнауки затребовало у Рособрнадзора результаты прошедшей математической контрольной. Возможно, они были настолько впечатляющими, что министерство пока решило не предавать их широкой огласке.

Сергей Кравцов сетует:

— В прошлом году средний результат ЕГЭ по русскому языку в республиках Северного Кавказа был 70 баллов. В этом году — 30. Значит, раньше результаты были завышены в два раза. Я был в Сингапуре и видел: там учителя оценки не завышают. Наоборот, там контрольная работа пишется не для оценки детей, а чтобы учитель определил, как с ребенком надо работать дальше. Я надеюсь, что наше исследование даст стимул к тому, чтобы оценки выставлялись объективно и честно. И эту практику надо перенести и на высшее образование, чтобы там не было взяток, не покупались хорошие оценки и дипломы. Нам надо создать такие условия, чтобы процессы были честными и объективными. Надо менять сознание и учеников, и их родителей, и учителей.

У вузовского порога

К ЕГЭ все уже привыкли. И даже больше, он стал единственным измерителем всего, что связано с образованием. Хороший учитель или плохой — смотрим баллы ЕГЭ по этому предмету. Хорошо учат в такой-то школе или плохо? Смотрим средние баллы ЕГЭ. А как обстоят дела в районе? В области? Дошло до того, что ЕГЭ стал одним из показателей работы губернаторов (в прошлом году его отменили).

Что кроме всеобщей озабоченности красивыми результатами понуждает учителей к припискам? Зарплата. С 2011 года в стране начала вводиться новая система оплаты труда учителей — НСОТ. С этого года она уже полностью заработала. Базовая часть зарплаты учителя исчисляется по нескольким показателям, среди которых самый значительный — это количество ученико-часов. Это уродливое слово означает количество уроков, умноженное на число детей в классе. Чем больше детей, тем больше заработок. Вот почему в крупных городах страны повально начали укрупнять школы, есть такие, где по 10 классов в одной параллели. Учебная нагрузка учителей тоже выросла. В 2009 году в Москве один учитель давал в среднем 23 урока в неделю. В 2013-м — 27 уроков. Средняя зарплата при этом выросла с 18,7 до 28,4 тысячи рублей. А 27 часов в неделю — это в среднем 7 классов, а если в них по 30 детей, то какое будет качество?

У зарплаты есть и стимулирующая часть, один ее пункт вызывает сомнения, в том числе и у педагогов. Это надбавки "за академические достижения учеников". Чем меньше двоек, тем выше зарплата.

Потом дети поступают в вузы. А вузы прирастают студентами. Чем больше студентов, тем больше финансирование. Идея добавить 20 тысяч бюджетных мест региональным вузам — это не только спасательный круг для молодых людей, которые получают отсрочку от армии, но и для бедных региональных университетов (напомним, деньги были выделены именно для них).

Есть в мировой практике верный способ удержания качества подготовки специалистов — так называемый пороговый балл приема в вузы. Он определяется уровнем знаний, который необходим абитуриенту, чтобы обучаться в вузе по данной специальности. Процедура установления такого балла довольно сложна, и она в разных странах различна. Где-то администрация университета сама определяет порог, где-то это делают эксперты. У нас при приеме устанавливают — внимание! — минимальный проходной балл. Он определяется просто: баллы абитуриентов выстраиваются по убыванию, а список обрезается там, где заканчиваются бюджетные места.

У нас понятие "пороговый балл" пока применяется только в школе — это минимальный балл, ниже которого выпускник не получит аттестата. Причем этот балл постоянно снижается: например, по математике в 2013 году он был равен 24, а в 2014-м --20 баллам. Но исходя из чего он определяется, неизвестно.

О пороговом балле приема в вузы у нас знают только специалисты. Для того чтобы его ввести и таким образом зафиксировать качество знаний абитуриентов, которые могут учиться в том или ином вузе, надо менять систему подушевого финансирования университетов. И принимать не только тех, кто решит задачку про поезд, но и тех, кто будет способен освоить матанализ. Мы до сих пор не знаем, сколько ребят, не способных учиться не только в 11-м, но и 9-м классе, государственная машина, провозгласившая "обязательное 11-летнее образование", волочет к выпускным экзаменам и аттестату.

Потом из вузов выходят инженеры, которые не освоили высшей математики. Как тут не вспомнить того парня, который в ракету "Протон" вставил вверх ногами датчики и забивал их кувалдой?

Парадокс: при этом у нас нет безработицы! Инновационная экономика мала, да и кадров для нее нет. Зато весь поток кое-как обученных специалистов комфортно себя чувствует в нашей "старой экономике", которая зубами и когтями цепляется за стоимость барреля нефти.

Замкнутый круг. Мы будем плохо учить детей до тех пор, пока не возникнет высокотехнологичная экономика. Но она не возникнет, пока для нее не будут готовы кадры. Может быть, было бы лучше для общества, если хотя бы половина ребят после 9-го класса поступала в профессиональные колледжи, как это делается в Европе? Заодно бы обеспечили производство квалифицированными рабочими, которых сейчас катастрофически не хватает. Но невозможно. В 2014 году на 700 тысяч с лишним выпускников школ приходилось всего лишь 92 тысячи мест на первых курсах колледжей. Сейчас, правда, вводится так называемый прикладной бакалавриат, который, по идее, займет место устаревшей системы профтехобразования. Пока это только эксперимент, и надо смотреть, к чему он приведет.

Прокатиться на КамАЗе

Вернемся к системе оценки качества образования. В начале 2000-х, когда обсуждали государственные стандарты (ГОС), по которым сейчас учатся дети, педагоги говорили: в них необходимо прописать не только знания, умения и навыки, которыми должен овладеть ученик, но и требования к процессу обучения.

Сейчас у нас выполнение ГОС понимают так же, как и в старые времена: ответил на уроке хорошо — садись, пять. Не ответил — два. Но ведь кроме этого есть в учебном процессе много чего другого. Библиотечные фонды, санитарно-гигиенические условия в школе (в том числе и количество детей в классе), квалификация учителей, оборудование классов (а это не только доска и мел), создание информационно-технологических систем и так далее. И самое главное то, как работает учитель и как контролируется его работа. Нигде не фиксируется то, с какими знаниями ребенок приходит к педагогу и с чем выходит. А ведь это, собственно, и есть работа учителя. Одно дело — получить слабого ученика и подтянуть его хотя бы до среднего уровня (незаметный подвиг учителей спальных районов) и другое — получить хорошиста и с теми же четверками его выпустить. А ведь зарплата у второго педагога выше!

Собственно, на таком отслеживании процесса основаны международные стандарты качества ISO 9000. Они касаются всех отраслей экономики, в том числе и образования. Если на предприятии хорошо налажен производственный процесс, то на выходе будет качественный, конкурентоспособный продукт. По стандартам ISO 9000 в Европе работают около 5 млн предприятий. У нас гораздо меньше. В основном это предприятия, которые связаны с зарубежным бизнесом или производят что-то на экспорт.

Образовательные стандарты качества в Европе разработаны на основе ISO 9000 и называются ISO/IWA2. Этот стандарт переведен на русский язык и утвержден Федеральным агентством по техническому регулированию и метрологии (Росстандарт). В России по таким стандартам работают школы, включенные в систему Международного бакалавриата (IB). Это независимая (неправительственная) организация, объединяющая полторы тысячи лучших школ разных стран. Диплом IB признают около тысячи университетов мира и без экзаменов принимают выпускников. У нас в России таких школ 12, среди них есть и государственные, и частные. Контроль качества образования там очень жесткий. И смотрят не оценки в журнале. Проверяют как раз другое: квалификацию учителей, оборудование лабораторий, библиотечный фонд и его пополнение, спортивную базу и т.д. Директора порой жалуются на обилие проверок, но терпят, потому что понимают: без хорошей организации процесса не будет качества.

Но в нашей массовой школе идея контроля качества не проходит. Понятно, почему — под организацию правильного процесса нужен немалый бюджет. Проще контролировать результат. Точнее, оценки детей или баллы ЕГЭ.

Может, поэтому мы и умеем делать что-то хорошо только в ограниченном количестве экземпляров. В СССР был "Знак качества", который присваивался какому-то одному хорошему продукту. Можем сделать один КамАЗ, который будет побеждать в ралли Париж — Дакар. Или очень хороший автомобиль "Лада Калина", на котором президент проедет по трассе Чита — Хабаровск. При этом в кустах будут стоять три запасные "Калины". Но выпускать, как Toyota, 2 млн качественных автомобилей в год мы не можем. Потому что стараемся никому не показывать, как мы добиваемся высокого качества отдельного продукта. Главное — вот ВДНХ, вот свиноматка-рекордистка, а вот фонтан "Дружба народов".

У нас выдают за высокое качество школьного образования победы наших ребят на международных предметных олимпиадах (математика, физика и др.). Да, есть прекрасные физико-математические гимназии, например в Коломне и Челябинске, есть знаменитый интернат имени Колмогорова. Честь и хвала этим детям и их учителям. Но это их личные достижения, и не надо их приписывать всей системе. Лучше подумать о том, что у нас талантливых детей много.

Подробнее: https://www.kommersant.ru/doc/2618104?isSearch=True