Томас Дж. Сарджент: «Люди должны понимать, что живут в рискованном мире»

Королевский Банк Швеции, аргументируя в 2011 году присуждение вам вместе с Кристофером Симсом Нобелевской премии по экономике, определил, что вы внесли революционный вклад в оценку влияния ожиданий и непредвиденных потрясений на ход экономических процессов. Вы действительно считаете себя специалистом по "черным лебедям"?

"Черный лебедь" - полезный термин, при помощи которого Нассим Талеб описал случайные события. Я не считаю себя специалистом в этой области, но все экономисты, которые занимаются прикладной макроэкономикой, пытаются описывать их и использовать в создаваемых нами моделях. Я со своими друзьями Ларсом Хансеном и Тимом Коугли разработал ряд статистических моделей, которые позволяют распознавать подобные события. Для этого необходимо отказаться от простой предпосылки, что случайные события в экономике можно описать гауссовым или нормальным распределением. На самом деле их распределение напоминает так называемые "толстые хвосты" и повышает вероятность того, что Талеб называет "черными лебедями". Мы с Тимом сделали это при помощи моделей, в которых случайностями являются сами дисперсии. Время от времени это приводит к большим разбросам и влияет на то, с какими рисками нам приходится сталкиваться и как-то их оценивать. Эту задачу мы решили с Ларсом. Для этого мы позаимствовали у прикладной математики ряд инструментов, которые были разработаны для получения решений, которые будут более эффективны в условиях риска.

Можно ли говорить, что ведущие экономики мира так или иначе постепенно адаптируются к появлению таких непредвиденных потрясений?

Это важный вопрос. Похоже, что обычные граждане и правительства пытаются проводить политику, которая защитит нас от последствий нового крупного финансового кризиса, но сделать это трудно. Некоторые из этих мер защиты нечаянно, конечно, повышают вероятность возникновения финансовых кризисов, потому что предполагают принятие коррелированных рисков. 

Какие методы адаптации вы могли бы выделить? 

Наиболее обещающими методами адаптации я считаю правительственные реформы и меры, принимаемые центральными банками для страхования финансовых учреждений и для контроля над их деятельностью. Недавно вышла очень интересная книга "Запроектированная хрупкость". Ее авторы Каломирис и Хабер описывают и анализируют успехи и неудачи правительств разных стран за большие периоды времени.

Что может и что не может эконометрика?

Это наш главный инструмент для разграничения между тем, что мы знаем и чего не знаем. Мне нравится фраза: "То, что мы (экономисты) не знаем всего, а так оно и есть на самом деле, еще не означает, что мы ничего не знаем". Эконометрика подразумевает применение статистических методов, многие из которых, кстати, разработаны русскими учеными. Мы используем ее для поисков закономерностей в массивах данных прошлых лет и извлечения из них информации, которая может помочь заглянуть в будущее.

Как правильно трактовать результаты эконометрических исследований?

Джеймс Хекман и Ларс Хансен из университета Чикаго подчеркивают один очень важный момент. Следует признать, что исследования предполагают наличие случайных ошибок выборок. Отсюда следует, что необходимо проявлять крайнюю осторожность и честно сообщать публике обо всех сомнениях и неопределенностях.

Политика количественного смягчения ФРС США подошла к концу. Как грамотно выйти из этого смелого эксперимента, "не взорвав колбу"?

Этот вопрос занимает сейчас людей, которые разрабатывают финансовую политику в Соединенных Штатах. Скоро он станет очень актуальным и для Европы. Эксперимент в историческом смысле имеет беспрецедентный характер. По крайней мере, в недавней истории ничего подобного не было. В нем также произошло новое и не очень понятное разделение полномочий между министерством финансов, Конгрессом и Федеральной резервной системой США. Сотрудники Федрезерва, очень толковые и внимательные финансовые специалисты, действуют обычно крайне осторожно и учатся на результатах своих действий. Для того, чтобы медленно продвигаться вперед, они используют самые полные данные и эконометрику. Они много думают и над тем, как просто и понятно разъяснить им сущность своих действий. Существует множество рисков, но люди, которые разрабатывают политику Федерального резерва, большую часть своего времени проводят, пытаясь оценить и взять их под контроль.

Каково себя чувствовать Нобелевским лауреатом? Не пропадает ли мотивация к новым исследованиям, когда величайшая вершина научного признания вами уже покорена? Над чем вы сейчас работаете?

Думаю, что премия имени Нобеля полезна тем, что она пытается привить населению уважение к студентам и ученым. Эта награда вручается ученым, которые всю свою жизнь изучают какие-то явления, пытаются их понять и по возможности сделать нашу жизнь лучше. Мне по прежнему нравится узнавать новое и проводить исследования. Сейчас я работаю с Ларсом Хансеном над тем, как принимать решения в условиях неопределенности, когда у нас в чем-то нет полной уверенности. С Джорджем Холлом из университета Брандейса, еще одним моим другом, мы пишем финансовую историю Соединенных Штатов. Мы пытаемся учиться на ошибках прошлого и использовать их для прогнозирования будущего.

Cовременная экономическая теория все меньше пытается объяснить хозяйственный мир в рамках прозрачных детерминистских моделей, предлагая взамен все более изощренные способы его вероятностного моделирования. Не означает ли это гибель экономики как науки? мы больше не пытаемся понять закономерности работы сердца экономики, а просто замеряем секундомером его ритм и пытаемся построить максимально близкую к действительности модель аритмии сердца. Разве это не шаг назад?

Верно, сегодня мы используем модели неопределенности, которые предполагают множество рисков. Когда же мы создаем модели, то считаем, что люди должны понимать, что живут в рискованном мире и что им необходимо предпринимать меры предосторожности и учитывать риски. Я считаю, что для экономики как для науки это большой прогресс. Многие науки, такие, как, например, физика (квантовая механика) и биология (статистические модели эволюции с использованием цепей Маркова) принимают то, что риски и неопределенности являются главными движущими силами всех процессов. Это было неизбежно, что наряду с прогрессом в экономических науках, мы все больше и больше используем математику и статистику не только как "меру всех вещей", но и для того, чтобы понять как люди справляются с неизбежными изменениями в их жизни8.

Вопросы задавал Александр Ивантер, expert.ru.