Сегодня - день памяти писателя Льва Шаповалова - "отца" майора Пронина
Проницательный, умный и справедливый советский сыщик майор Пронин в 50-80-е годы XX века был на пике своей популярности. В народе ходили многочисленные
анекдоты о всевидящих глазах майора, которые следят за тобой даже в
самых укромных местах. Однако подавляющее большинство читателей,
слушателей и зрителей не знало имени автора, создавшего этот
привлекательный персонаж.
Лев Овалов и Орловщина
В большинстве биографических справок о Льве Овалове сказано, что он родился в Москве 29 августа 1905 года. Но сам писатель в рукописи "О себе" так сказал о месте своего рождения: "По паспорту я – уроженец села Успенское Малоархангельского уезда Орловской губернии (ныне этот населенный пункт входит в состав Покровского района Орловской области. – А.П.), хотя родился на самом деле в дороге, когда родители ехали с Украины в Москву".
Однако даже такая запись в паспорте никогда бы не появилась, если бы жизнь Овалова потом не оказалась тесно связанной с селом Успенское. Здесь, в глубинке Орловщины, прожили они (мать и два сына, муж и отец которых погиб на фронте Первой мировой войны) пять трудных, жестоких, бескомпромиссных, первых лет Советской власти, которая обещала русскому народу счастливое коммунистическое будущее.
К строительству новой жизни, к борьбе с ее врагами оказался причастен молодой паренек Лёва Шаповалов (будущий писатель Лев Сергеевич Овалов). В 1919 году он стал организатором и руководителем одной из первых на Орловщине комсомольских организаций - в селе Успенском. Когда село, как и весь Малоархангельский уезд, заняли осенью того же года деникинцы, 14-летний секретарь волкомола в тылу у белогвардейцев вместе со своими товарищами развернул разведывательную деятельность, о результатах которой доложил в штаб 13-й Армии красных, для чего ему пришлось проделать 60-километровый путь, преодолевая многочисленные препятствия и вражеские заставы.
Война на Орловщине закончилась, началась мирная жизнь, к которой, как показали последующие события, строитель нового общества оказался не совсем готов, поскольку обнаружилось у него два серьезных недостатка. Во-первых, он всегда говорил, а потом писал только то, что думал (если же такой возможности не представлялось, писатель просто молчал); во-вторых, если видел человека, попавшего в беду и нуждавшегося в поддержке, то всегда приходил на помощь, не думая о последствиях.
Именно поэтому собственная генеральная линия правоверного коммуниста не всегда совпадала с генеральной линией партии. Весной 1921 года, перед посевной кампанией, Успенский волостной комитет партии направил молодого коммуниста в село Корсунь (ныне – в Верховском районе. – А.П.) распределять зерно между крестьянами-бедняками и нуждающимися середняками. И Лев Шаповалов свое первое же партийное задание выполнил не так, как требовалось: когда увидел он "землисто-белый цвет лиц, широко раскрытые глаза и бескровные губы" четырех детей кулака Борщева, бросившего семью на произвол судьбы, и узнал, что "в начале зимы продармейцы все зерно подчистую выгребли, и дети сидят голодные", то выделил им секретарь волкомола пять пудов ржи и три пуда овса выдал, хотя местные партийцы сопротивлялись этому яростно, упрекая его в нарушении классовой линии.
А потом еще раз нарушил Лев генеральную линию – второй кулацкой, тоже голодающей семье отдал хлеб. А все потому, что будущее социалистическое общество он воспринимал прежде всего как человеческое, а не классовое.
В 1921 году удалось Льву оправдаться в своих действиях. А вот когда в течение полутора следующих (1922-1923 годы) он руководил уже комсомолом всего Малоархангельского уезда, отбиваться от классовой критики становилось Шаповалову все труднее и труднее: то он оставил без последствий венчание в церкви секретаря комсомольской ячейки, то разрешил комсомольцу-товарищу исполнять обязанности певчего в малоархангельской церкви, то скрыл от партийцев беременность активистки-комсомолки – вместо того, чтобы за все эти поступки безжалостно наказать провинившихся.
В конце концов, даже симпатизировавший Шаповалову секретарь Малоархангельского уездного комитета партии не выдержал и, резко покритиковав Льва за "мягкотелость и отсутствие классового и партийного чутья", посоветовал ему уйти с комсомольской работы и поехать на учебу, чтобы получить такую профессию, где "мягкотелость, человечность будут не вредны, а полезны".
Москва. Начало писательской карьеры
Так осенью 1923 года Лев Шаповалов уехал в Москву на учебу в Московский университет, навсегда покинув "благодатные поля многострадальной Орловщины".
Учился Лев Сергеевич на медицинском факультете (именно на него дали путевку в Орловском губкоме комсомола) и, несмотря на огромные трудности первого года (не хватало базовых знаний), упорно грыз гранит новой для себя науки.
Во время учебы стал сотрудничать он с газетами: в "Рабочей Москве", "Крестьянской газете", "Правде" публикуются стихи, очерки, репортажи молодого автора.
У начинающего журналиста оказалось бойкое перо, выделившее его среди других авторов. А комсомольское прошлое, опыт работы с людьми, организаторские способности способствовали назначению Льва Овалова (в 23 года!) редактором всесоюзного журнала "Селькор". Произошло это как раз в год окончания им медицинского факультета. К этому времени вопрос "Кем быть - врачом или писателем?" перед Оваловым уже не стоял.
Став редактором журнала, Лев Сергеевич вскоре пишет свою первую повесть "Болтовня", которую опубликовал в журнале "Октябрь" и которая сделала журналиста Овалова писателем Оваловым (этот псевдоним возник из сокращенного варианта фамилии еще в 1926 году). Повесть имела огромный читательский успех, ее хвалили критики. За шесть лет она переиздавалась пять раз. Но уже во втором большом произведении, романе "Ловцы сомнений" (он вышел в 1929 году), Овалов посмел усомниться в генеральной линии партии, проводившей тогда курс на коллективизацию сельского хозяйства.
Мы хорошо знаем "Поднятую целину" Шолохова, считаем, что именно это произведение впервые правдиво отразило процесс преобразования деревни в 30-е годы. Но первая книга "Поднятой целины" появилась в 1932 году, а роман Овалова "Ловцы сомнений" вышел тремя годами ранее.
И сидеть бы Овалову тогда за "троцкизм", но положительную рецензию на "Ловцов" дал перед публикацией Александр Фадеев. "Разгром" романа спустили на тормозах, но "Ловцы сомнений" за 75 последующих лет ни разу больше не издавались.
Отделавшийся внушением и партийным взысканием, Овалов продолжал редакторскую службу: после "Селькора" он был главным редактором журналов "Молодая гвардия" и "Вокруг света".
Первый советский детектив. Лев Овалов – отец майора Пронина
Будучи главным редактором уже "Молодой гвардии" (более солидного издания), он подружился с Борисом Пастернаком. У поэта имелись тогда серьёзные материальные и жизненные затруднения, он почти не писал стихов, а занимался лишь переводами. Шекспировский "Гамлет" в переводе Пастернака Овалову, который понимал толк в стихах (начинал–то он в свое время как поэт), очень понравился. Лев Сергеевич принял "Гамлета" к печатанию в "Молодой гвардии" и заплатил Пастернаку за перевод как за оригинальное произведение. Главный бухгалтер журнала написал жалобу на своего редактора, обвинив его в нарушении финансовой дисциплины. После жалобы Овалова освободили от редакторства. Поневоле заимев массу свободного времени, решил Лев Сергеевич продолжить "Рассказы майора Пронина", добавив к первому из них еще пять.
Журнал "Красная новь", хотя и носил такое название, первые советские детективы не рискнул напечатать. Тогда Овалов отнес "Рассказы майора Пронина" в журнал "Знамя". Его главный редактор Всеволод Вишневский от приключенческой повести был в восторге, но возражали цензоры из НКВД и Управления пропаганды ЦК ВКП (б). Тогда честолюбивый Вишневский, обладавший настойчивостью и обширными связями, достучался до самого Молотова.
Вячеслав Михайлович рукопись прочел и одобрил. В апрельском номере "Знамени" за 1941 год все шесть рассказов первого цикла были опубликованы, и в том же месяце Военное издательство НКО опубликовало их массовым тиражом в "Библиотечке красноармейца". Этот двойной тираж "Рассказов майора Пронина" в течение месяца сделал имя Овалова всенародно известным, а читатели узнали и полюбили его майора Пронина.
В мае 1941 года журнал "Огонек" начал печатать продолжение "Рассказов" - повесть "Голубой ангел". На 22 июня был намечен авторский вечер Овалова, и его не отменила даже начавшаяся в этот день война.
Арест. Лагеря
А уже в ночь на 7 июля 1941 года писатель был арестован органами НКВД. На следствии, которое длилось целый год, арестованному вспомнили все: и его первую поэму "Стальной пропагандист", посвященную Рыкову, и "троцкистский" роман "Ловцы сомнений", и публикацию пастернаковского "Гамлета", и – конечно же, "шпионские рассказы" о майоре Пронине, в которых он, якобы, "выдал тайны советской разведки".
Овалов ни в чем не признавался, но приговор был суров: 8 лет исправительно-трудовых лагерей за антисоветскую "пропаганду и агитацию" по знаменитой 58-й статье. Так, в 1942 году оказался писатель Овалов не по своей воле в Свердловской области. Жизнь заключенных в уральских лагерях была тяжелой. Но Льва Сергеевича выручила та профессия, по которой он ни дня до того не работал. Лагерное начальство узнало из документов о медицинском образовании Овалова, и стал он лагерным врачом, причём хорошим – может быть, сказались гены матери, родного деда и некоторых из его предков, известных московских врачей. Благодаря этому Лев Сергеевич многим в лагере под Верхней Тавдой сумел помочь.
Личная жизнь писателя Овалова
Пока Овалов отбывал наказание, его первый брак, и так не весьма крепкий, распался: жена Антонина потребовала развода с "врагом народа", и Московский городской суд развёл супругов. Сын Скальд (1925 года рождения) остался жить с матерью.
В конце лагерного срока, когда режим для Овалова стал менее строгим, познакомился он с одной из заключённых из соседней, женской колонии, Анной Котцер, немкой из Поволжья. От этой связи родилась в конце 1947 года дочь Татьяна, которую впоследствии Лев Сергеевич удочерил и воспитывал в своей семье (мать девочки ещё некоторое время отбывала наказание). Писатель Овалов в данном случае поступил так, как должен был поступать, по его мнению, настоящий интеллигент: не бросил в беде своих близких.
А в 1948 году в помощницах у лагерного врача Овалова в качестве фельдшера оказалась молоденькая выпускница медицинского училища из Ярославля по имени Валя. Возникла взаимная симпатия, переросшая в большую любовь. Валентина не побоялась ни разницы в возрасте (20 лет), ни статуса заключённого своего будущего спутника. Жили первое время они без регистрации, но в январе 1953 года свои супружеские отношения узаконили в ЗАГСе. Брак оказался счастливым: четверо детей один за другим родились у Оваловых (две дочери и два сына).
Овалова после отбытия лагерного срока оставили в ссылке. Работал он с женой по медицинской части сначала на Урале, а потом в участковой больнице в Гиагинском районе Адыгеи. В 1956 году после многих обращений в инстанции власти объявили писателю о его полной реабилитации, и он с семьей смог, наконец-то, возвратиться в Москву.
Вернулся Овалов к любимому делу, от которого был отлучен на целых пятнадцать лет, и сразу обратился к самому своему знаменитому персонажу: в 1957 году большим тиражом вышли из печати "Приключения майора Пронина". Сыщик позволил писателю заработать на хлеб, а последующие тиражи книг о нем поддерживали сносное существование Овалова и его большой (пятеро детей!) семьи.
"Медная пуговица". Овалов и Хрущёв
Узнал Овалов, произошло это потому, что первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, даже не читавший романа, походя обругал его на основании мнения своего зятя Аджубея. Несколько раз Лев Сергеевич обращался в ЦК – и при Хрущеве, и при Брежневе (в 1966 году) с просьбой "отменить или изменить оценку моего романа, имеющуюся в постановлении от 9 сентября 1958 года", но ответа не дождался.
"Медная пуговица" книгой вышла в СССР только в 1981 году, спустя 23 года после журнальной публикации. За это время роман успели перевести и издать почти во всех социалистических странах, в Греции, Индонезии, Канаде, США, по нему в Венгрии и Чехословакии были сняты многосерийные телефильмы, а на родине всё ждали милостивого разрешения начальства.
Майор Пронин после "Медной пуговицы" появился еще в одном романе Овалова – в "Секретном оружии". В 60-80-е годы вышло из печати и еще несколько произведений Льва Сергеевича, главным из которых стал роман "Двадцатые годы".
Судьба писательская
Лев Овалов умер 30 апреля 1997 года. Обидно, что коллеги из Российского Союза писателей (впрочем, и из второго Союза тоже) забыли о нем. Жаль, что не вспомнили о нём и орловские литературоведы: в толстенной хрестоматии "Орловские писатели. XX век", выпущенной ОГУ в 2001 году, нет об Овалове ни строчки. В Орловском музее писателей-орловцев не существует экспозиции, посвященной земляку.
В свое время, 30 лет назад, я переписывался с Оваловым, и Лев Сергеевич прислал только что вышедший тогда роман "Двадцатые годы" с надписью: "Молодому поколению орловчан". Несколько лет назад прислала мне оваловский трехтомник его жена Валентина Александровна. Вместе с воспоминаниями о муже и его фотографиями эти книги составили экспозицию Покровского районного краеведческого музея, посвященную 100-летию со дня рождения Льва Сергеевича.
В Покровском районе и в городе Орле об этой дате не забыли. В селе Успенское был устроен большой литературный праздник, посвященный земляку-писателю. В Орле в течение месяца проходила большая выставка, на которой были представлены документы о жизни и творчестве Овалова, а также его многочисленные книги. Присутствовал на этих мероприятиях и радовался за своего отца младший сын писателя – Сергей Львович. А совсем недавно, в сентябре 2010 года, в селе Успенское, на здании школы, в которой учился Лев Овалов, появилась мемориальная доска, увековечившая пребывание известного писателя на Орловской земле.
И, наконец, самое главное: вновь появились в печати повести и романы о майоре Пронине. А значит - продолжают жить на свете знаменитый сыщик и его "отец-создатель".
Как писатель Овалов нашел пропавшего брата
11 января 1966 года Льву Овалову позвонил старший сын Скальд со старой квартиры в Лаврушинском переулке: "Отец, я получил посылку, и не откуда-нибудь, а из-за рубежа, из Англии. Посылка на твоё имя, а отправителем значится Алекс Иванович из Кардиффа".
Как ни напрягал свою память Овалов, он так и не смог вспомнить, кто же такой этот неизвестный ему Алекс Иванович. Через несколько месяцев на имя Овалова пришла вторая посылка, потом - третья, наконец-то, всё объяснившая: "Брат это, родной и единственный, любимый брат Льва Сергеевича - Дмитрий, о котором не было ни слуху, ни духу 25 лет, с того самого времени, когда после окончания военного училища он ушёл на службу - и сгинул, пропал".
И вспомнил всё в тот миг известный писатель: Москву, Калугу, село Успенское, лагерь на Урале, маму, Софью Николаевну, отца, Сергея Владимировича, отчима, Дмитрия Дмитриевича, горячо любившего их мать и заменившего братьям на долгие годы отца, и, конечно же, младшего брата Дмитрия - Митю, Митька, как любил говаривать всегда, вплоть до их общей старости, Лев Сергеевич Шаповалов - Овалов.
Братья всегда были разными. Старший, Лев, как и положено ему по возрасту и по имени, был заводилой во всём, мотором любого творческого дела, интеллектуальным началом, как сказали бы сейчас. Младший, Дмитрий, был гораздо более прагматичным приземлённым человеком. Однако с самых ранних лет и до седых волос существовала между братьями внутренняя, невидимая посторонним связь, благодаря которой они чувствовали друг друга и на расстоянии. Связывала их и мать - Софья Николаевна. Её они любили глубоко, горячо, искренне до последних дней своей жизни.
Выпускник артиллерийского училища 1940 года, лейтенант Дмитрий Шаповалов 22 июня 1941 года встретил на западной границе в должности командира взвода 127-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона. И сам дивизион, и 48-я стрелковая дивизия, в состав которой он входил, оказались под ударами моторизованных гитлеровских частей и были вынуждены отступать, неся большие потери. Уже к началу июля 1941 года во всей дивизии осталось не более 1100 человек. В январе 1942 года Екатерина Михайловна Шаповалова, проживавшая в Москве по улице Герцена с двумя маленькими детьми, получила извещение о том, что её муж "пропал без вести в декабре 1941 года".
Как оказалось впоследствии, Дмитрий Шаповалов не погиб, а попал в плен. До апреля 1945 года он находился в одном из фашистских концлагерей, откуда его освободили американские союзники. Домой, опасаясь наказания за попадание в плен (да ещё офицер!), Дмитрий Сергеевич возвращаться не стал. Поскитавшись несколько лет по Европе, Шаповалов перебрался за океан, где в начале 1950-х годов осел на постоянное местожительство в большом канадском городе Монреале (сам он в письмах называл его Монтреалем – А.П.)
Трудился на химико-металлургическом заводе, зарабатывая неплохие деньги, но тратить их особо было некуда, поскольку новой семьей Дмитрий Сергеевич так и не обзавёлся. С середины 1960-х, сумев наладить связи с братом Львом, гражданин Канады Шаповалов начал регулярно писать на родину письма и отправлять туда продуктовые и промтоварные посылки, радуясь, что хоть чем-то помогает родственникам.
К этому времени
отбывший 15 лет в заключении и ссылке писатель Лев Овалов снова жил в
Москве, только по другому адресу - в выделенной ему Союзом писателей
трёхкомнатной квартире на Ломоносовском проспекте.
Когда братья нашли друг друга (шёл 1966 год), их матери, Софьи Николаевны, уже три года не было в живых. Между братьями началась переписка, длившаяся без перерывов до 1975 года. В те годы в Советском Союзе разнообразное начальство к родственникам за границей относилось, мягко говоря, не очень хорошо. Поэтому Дмитрий Сергеевич, опасаясь навредить брату, ставил вместо своей фамилии чужую. В Канаде в то время пенсионный возраст мужчин наступал в 68 лет. Гражданин Канады Дмитрий Шаповалов не успел как следует порадоваться своей наступавшей пенсии да и не получил её он ни разу: начал постоянно болеть и скончался в конце 1975 года. Его похоронили на русском кладбище Равдон, близ Монреаля. По завещанию покойного на строгом шестиугольном кресте была сделана надпись: "Лейтенант Дмитрий Сергеевич Шаповалов (1907 - 1975 гг.)".
Лев Сергеевич скончался в Москве 30 апреля 1997 года. Он завещал своё тело кремировать, а прах смешать с прахом матери (урна после сожжения тела Софьи Николаевны в течение 34 лет находилась в рабочем кабинете писателя - А.П.) и развеять этот общий пепел над водами канала имени Москвы напротив дачи Овалова. Младший сын писателя, Сергей Львович, так и сделал. Могилы, к которой могли бы прийти родственники или почитатели создателя бессмертного образа сыщика Пронина, таким образом, нет. Но есть строчки его стихотворения: "…Я, обращённый в лёгкий пепел, живу в сознании людей…". Есть его повести и романы, в которых действует легендарный майор Пронин. И есть письма, письма двух братьев, которых в 1941 году развела судьба так далеко и надолго, что свидеться им больше не пришлось.