В Барнауле один брат украл у другого мать-старушку, вдову ветерана Великой Отечественной войны

Квартирный вопрос испортил не только москвичей. Из-за него втягиваются в дрязги родные, клонируются скандалы, связанные с ветеранским жильем.

Шумят, конечно же, не старики – у них нет на это ни сил, ни здоровья. Егозят дети и внуки. Понять их можно: пока предок жив, надо успеть добыть из-под него как можно больше заветных и законных квадратных метров. Жилищный "зов предков" силен настолько, что глушит напрочь все остальные голоса. Голос родного брата, например.

Один брат украл у другого мать-старушку, вдову ветерана Великой Отечественной войны, как только выяснил, что купленная в Барнауле "под бабушку" и на ее именную субсидию квартира уплывает в руки родственников.

Тёзки

Сбиваясь и волнуясь, жительница Новоалтайска рассказывает нам душераздирающую историю бабушки, которую избивает родной сын в Усть-Калманке. Не раздумывая долго, "АП" бросилась туда – спасать старушку.

Имена участников этой истории – двух братьев и их жен – мы изменили, поскольку они весьма узнаваемы и в Новоалтайске, и в Усть-Калманке, где живут наши герои.

Михаил еще в молодости уехал в Новоалтайск, обзавелся семьей, домом. Геннадий же оставался с родителями, даже когда уже был женат и работал врачом-терапевтом. Сыновней своей привязанности не изменил, когда 10 лет назад умер их с Михаилом отец. К тому времени Геннадия уже перевели в центральную райбольницу. Тогда в маленький домик без удобств он и забрал старенькую маму.

Почему не в благоустроенную квартиру, где был прописан с женой и дочкой? Сноха Надежда готова была взять свекровь к себе, да только 88-летняя баба Вера упорно держалась за статус хозяйки дома, старалась сама и баню топить, и за огородом ухаживать.

Геннадий, сын, муж и отец, оставался заложником ситуации и жил на два дома. Готовил, обстирывал, снимал гипертонические кризы и сердечные приступы мамы, став, по сути, ее сиделкой. А когда ей, вдове ветерана Великой Отечественной войны, выделили субсидию на приобретение жилья, с согласия старушки и по ее нотариально заверенной доверенности купил квартиру в Барнауле.

В этой малосемейке на улице Горноалтайской живет сейчас дочь Геннадия с мужем и двумя малышами. Изначально семья планировала, что материнский капитал за недавно родившегося второго ребенка поможет молодым родителям поменять малосемейку в 19 квадратов на квартиру попросторнее. Но как раз этот-то факт и не дает покоя брату Михаилу и его жене Надежде из Новоалтайска.

– Сноха моя живет в благоустроенной трехкомнатной квартире, когда на сертификат матери она купила в Барнауле малосемейку, поселив туда свою дочь, то взамен обязалась забрать бабушку к себе, – доказывала "АП" свою правоту Надежда новоалтайская. – Но свекровь так и осталась в непригодной для жизни завалюшке с сыном-пьяницей. Он и на мать частенько руку поднимал. Не могли мы с мужем ее там оставить, вот и забрали в Новоалтайск. Знаете, все хотят жить богато и счастливо, но не у всех это получается.

"А я бабушку не бил"

Эту фразу: "Все хотят жить богато и счастливо, но не у всех это получается", слово в слово, я услышала днем позже и от Надежды из Усть-Калманки. Уняв возмущение и обиду на ятровку – так называют жен братьев по отношению друг к другу, женщина показала нам текст одного из последних СМС-сообщений, отправленных новолтайской родственницей: "Освободи барнаульскую квартиру, отдай нам ключи, а иначе…"

– Это правда, – подтвердила жена Геннадия, – с мужем мы не разведены, но не живем вместе уже несколько лет. Он же неотлучно при бабе Вере, всю жизнь. Время от времени бабушка ко мне переезжала, жила со мной и внучкой, нас всех такое положение дел устраивало. Ее и в Новоалтайск на прошлой неделе забрали из моей квартиры. Я пришла на обед, покормила бабушку, а когда вернулась с работы – ее уже не было. Миша увез ее в мое отсутствие, чтобы я не знала. Впервые за долгие годы он взял ее к себе. Раньше-то приедет на 2-3 дня, погостит – и назад. Хотя он такой же сын, мог бы дать отдохнуть Гене. Я не в претензии, в конце концов, это дело двух братьев. Как они решат, так и будет. У меня только один вопрос: почему мать не нужна была Мише с Надей, пока не было этой квартиры в Барнауле?

– Надежда, а бил ли бабушку Геннадий, как говорят ваши родственники?

– Ни разу такого не видела. Хотя теоретически… Баба Вера нам на Мишу жалуется, а ему – на Гену. Это возраст, и ничего тут не поделаешь.

История эта известна специалистам администрации Усть-Калманского района. Они-то и показали нам бабушкину завалюшку на улице Чапаева. Да, не хоромы. Но есть дрова-уголь, запасы картошки и солений на зиму. К концу года домик бабы Веры снесут как непригодный для жилья – так положено по закону, если ветеран получил жилищную субсидию и купил себе жилье. Ее сын не возражает, тем более что он прописан в квартире жены и может вернуться туда в любой момент.

Геннадию, профессиональному доктору, не оставлявшему престарелую мать ни на час, сложно понять мотивы поступка брата:

– Я удивлен – это мягко сказано. Они же забрали ее, даже не известив нас, людей, с которыми она всю жизнь. Ходить за старым человеком, потакать его капризам, лечить его болячки очень трудно, особенно если ты никогда не делал этого прежде. Миша понятия об этом не имеет. Очевидно, что и о барнаульской квартире он не ради мамы хлопочет. Она человек деревенский, не сможет в городе жить…

Не так, наверное, важно, по какому адресу будет жить и получать свою пенсию баба Вера. Главное, чтобы дни свои она доживала в комфорте и заботе любящих ее детей и внуков. И все же интересно, как развивались бы отношения братьев, если бы яблоко раздора – квартира была бы не собственностью, а, скажем, в социальном найме на время земной жизни, отпущенное старушке Господом? Была бы их забота о маме столь же трогательной и настойчивой? Вопрос, на который не ответили пока ни Михаил, ни Геннадий.