Забавные истории: "Жить интересно!"
В детстве я так хотела быть солдатом, что однажды, когда мы с папой
были на рыбалке, я надела себе на голову цинковое ведро и для верности
закрепила под подбородком ручкой. Ну, типа я такой вот солдат в красивой
новой каске. Правда, я ни хрена не видела, кроме своих сандалий, и
ведро очень неприятно давило на уши, но я все равно была страшно
довольна своей выдумкой. И металлически-гулко спросила у папы,
закидывающего донки, возьмут ли меня теперь в армию.
Папа некоторое время молчал, а потом сказал плохое слово, означающее, что рыбалке пришел конец, и стал стаскивать с меня ведро. Тогда-то я и испытала на себе все тяготы военной жизни: ведро жутко врезалось ручкой мне в подбородок, когда папа тянул его вверх, то натягивалось на голову и сжимало мой глупый детский череп при попытках вытащить ручку.
Папа
припомнил мне не так давно засунутые в нос вишневые косточки, когда я
хотела быть похожей на Муслима Магомаева, и сказал еще одно плохое
слово. Тогда он мне грозился отрезать нос, а сейчас - всю голову сразу.
Потому что все равно с такой дурной головой, с натугой говорил папа,
стараясь разделить нас с ведром, мне нормальной жизни не будет. Мою
голову, папину рыбалку и советскую армию спас проезжающий мимо
автомобиль с пассатижами в багажнике.
Папа разогнул ими одно
крепление ведерной ручки и освободил своего дурацкого отпрыска. А потом
долго ржал. А вечером рассказал об этом случае дяденьке, который мне
тогда жутко нравился. И, наверное, именно поэтому у нас с тем дяденькой
так любви и не вышло.
С возрастом моя тяга к металлическим предметам
не уменьшилась, а мозгов не прибавилось. Уж не помню, когда там в школе
делают первую флюорографию, но предполагается, что голова уже должна
быть и даже иногда работать. Тогда я еще не знала о существовании
гинекологов, поэтому флюорографии боялась страшно, просто жутко. И
поэтому соображала еще хуже, чем обычно. Зайдя в кабинет на негнущихся
ножках, я увидела ужасного вида конструкцию, состоящую из двух панелей
выше меня ростом, между которыми натянута какая-то ржавая унитазная
цепь. Типа, входить между панелями запрещено, пока врач цепь не снимет.
Ну конечно, а то набегут без спросу, наделают себе снимков и убегут...
Короче, впустила меня тетенька-врач наконец-то внутрь шайтан-агрегата,
рассказала, к чему каким местом и как сильно прижиматься надо, и свалила
в другую комнату. А я одна, мне холодно и страшно. И вдруг - чу!
Голос
свыше:
- Цепочку в рот возьмите!
Я решила не сопротивляться
Голосу и покорно взяла в рот эту жуткую цепь, которую неизвестно,
сколько до меня народу брало в то же место. Цепь была очень невкусная и
очень холодная. Наверное, она служит каким-то передатчиком рентгеновских
волн> - подумала я, одновременно пытаясь сообразить, надо ли брать в
рот всю цепь целиком или можно ограничиться небольшим ее фрагментом.
Догадавшись, что раз цепь ржавая вся, то совершенно очевидно, что
придется заталкивать ее в себя до самого колечка, я добросовестно
запихала ее за щеку. Минут через 15, когда тетенька-врач снова смогла
говорить, она мне объяснила, что вообще-то имела в виду серебряную
цепочку с кулоном, висящую у меня на шее, но и так тоже неплохо
получилось. И сказала, что белой завистью завидует тому гинекологу, к
которому я приду на свой первый осмотр.
Когда я все это рассказала
папе, он ответил, что еще после вишневых косточек понял, что жить мне
будет сложно, но интересно и нескучно. И хотя я вот уже несколько лет
как перестала надевать на голову и брать в рот неподходящие предметы,
пожаловаться на однообразие в своей жизни я и правда не могу. Чего и вам
желаю.