Александра Пахмутова: «Когда СССР на Олимпиаде оказывался вторым, для нас это был траур»

В последние недели и дни перед открытием Олимпиады российские музыканты записывают саундтреки торжественных церемоний Сочи-2014, которые предстоит услышать сотням миллионов телезрителей. О том, как был организован музыкально-олимпийский процесс в 1980 году, корреспондент "Известий" Ярослав Тимофеев расспросил Александру Пахмутову.

— Как вы стали композитором московской Олимпиады?

— Эта история началась задолго до самих игр. Подготовка к Олимпиаде велась очень серьезно, и в 1979 году в качестве репетиции была проведена Спартакиада народов СССР. Тогда режиссер Юрий Николаевич Озеров снимал "Балладу о спорте" — скромную документальную картину. Он подумал: зачем делать обычный фильм про то, как кто-то прыгнул, а кто-то пробежал? И решил построить свое кино на песнях. Пригласил нас с Николаем Николаевичем (Добронравовым. — "Известия"), и мы написали для этого фильма песни "Город нашей славы", "Темп", "Мне с детства снилась высота", "Да разве сердце позабудет", "Команда молодости нашей". Тогда я просто работала над музыкой к киноленте и еще не представляла, что мне будет доверено озвучивать всю московскую Олимпиаду.

Так же, как сама Спартакиада, этот фильм был репетицией к большой работе на Олимпийских играх. Есть такое правило: страна, в которой проходит Олимпиада, должна создать кинокартину, посвященную играм, и этот фильм потом навсегда остается в видеотеке Международного олимпийского комитета в Лозанне. Снимать вновь поручили Озерову, а он вновь пригласил нас. Олимпиада писалась на кинопленку день за днем, и мы тоже шли за этим процессом. Так родился двухчасовой фильм "О спорт, ты — мир!".

— А кто заказал вам прощальную песню про "ласкового Мишу"?

— Больше чем за полгода до Олимпиады к нам домой пришли главный режиссер церемоний открытия и закрытия Иосиф Михайлович Туманов и главный дирижер Одиссей Ахиллесович Димитриади. Димитриади в то время руководил оркестром Тбилисского театра оперы и балета, но главное — он был грек по национальности. Такое вот уважение к олимпийским традициям и родине Олимпиады.

Они попросили нас написать прощальную песню Олимпийских игр и объяснили, что, согласно традиции, она должна строиться по принципу "до свидания, Москва — здравствуй, Лос-Анджелес". Мы отнеслись к этому предложению достаточно спокойно, если не равнодушно.

А вскоре началось политическое брожение: наши ввели войска в Афганистан, США и еще несколько западных стран объявили Олимпиаде бойкот. После этих событий к нам снова пришли Туманов и Димитриади. И сказали: "Теперь мы корректируем просьбу — нужно написать просто прощальную песню московской Олимпиады, без всякого Лос-Анджелеса". Мы должны были соблюсти два важнейших условия: во-первых, никому не показывать песню до исполнения, а во-вторых, никому не говорить, что мишка улетит. Мы сразу решили, что эту песню нужно отдать Льву Лещенко. Голос Тани Анциферовой придавал песне нежный женский колорит, но главным был, конечно, Лещенко. На мой взгляд, он спел очень хорошо.

— Ваша "Ода на зажжение огня" предназначалась для открытия Олимпиады?

— Нет, музыку для зажжения олимпийского факела тогда написал замечательный композитор Эдуард Артемьев. А я сочинила свою оду просто потому, что, как и вся страна, жила в предвкушении Олимпиады. Сейчас ее играют вновь: 30 января оркестр "Русская филармония" под управлением Сергея Тарарина исполнит "Оду" в Доме музыки.

— А как появились знаменитые "Герои спорта"?

— Мы написали эту песню по просьбе советского Олимпийского комитета перед играми в Мюнхене. Помню, тогда я еще сочинила олимпийские позывные, которые звучали по радио. Во всех остальных странах давали позывные Кшиштофа Пендерецкого, а наши руководители, чтобы не транслировать Пендерецкого, заказали их мне. Помню, дирижер Евгений Светланов, не зная об этой подмене, говорил нам: "Какие хорошие позывные написал Пендерецкий!" (смеется).

— Государство платило за олимпийские заказы щедро?

— Вообще не платило. Нам заплатили за музыку к кинофильму — и всё. Там уже были все песни. А в олимпийских церемониях их использовали бесплатно.

— Работая над фильмом, вы наверняка видели олимпийскую жизнь не только с фасада?

— Мы познавали спортивный мир не только при работе над фильмом, но и гораздо раньше. До 1980 года мы с Николаем Николаевичем побывали на четырех Олимпиадах — на летних играх в Мехико, Мюнхене в Монреале и на зимних в Инсбруке. Видели не только олимпийскую сказку, но и ее изнанку. Ездили на сборы, жили на спортивных базах подружились со многими потрясающими спортсменами. Не забуду, как у борца Александра Медведя во время схватки наступила клиническая смерть. Тем не менее он очнулся и закончил бой победоносно.

Говорят, что сейчас для Олимпийских игр строят роскошные дома, где гости развлекаются, а между развлечениями иногда ходят на соревнования. В те годы в центре внимания был сам спорт. Не было дворцов для отдыха, и, наверное, это правильно. Была небольшая комната — вроде красного уголка. Там лежали любимые советские пластинки, фильмы, телепередачи. Ребята могли прийти, отдохнуть. А мы были рядом с ними и воспринимались как члены сборной. С нами ездили Муслим Магомаев, Лев Лещенко, Геннадий Хазанов, Валентина Толкунова, Роберт Рождественский. Помню, в Мексике родилась такая традиция: если кто-то из наших выигрывал медаль, наутро все выстраивались перед домом советской сборной и дарили чемпиону сомбреро, огромный букет гвоздик (парням) или роз (девушкам), а Николай Николаевич читал специально написанные для победителя стихи. Причем писать он мог их только ночью — готовиться заранее запрещалось, чтобы не сглазить.

— Кто направлял артистов на Олимпиады?

— Советский олимпийский комитет и Спорткомитет СССР, которым руководил блистательный организатор наших спортивных побед Сергей Павлович Павлов.

— Очевидно, он понимал, что присутствие любимых музыкантов может повлиять на итоговый результат сборной?

— Наверное, наше присутствие было небесполезно. Какую-то маленькую свою долю в общую победу мы внесли.

Знаете, перед Олимпиадой в Пекине в Россию приезжала большая делегация китайцев. Они попросили меня о встрече, и я их пригласила. Они подробно расспросили, для чего на Олимпиаде нужен был композитор, для чего поэт, для чего певцы. Их интересовали секреты наших триумфов. Ведь в те годы мы всегда были лучшими — кроме Олимпиады в Мексике, где СССР был на втором месте, и это был для нас просто траур, полный провал. Мы не могли поверить, что не мы первые.

— Сравните, как страна готовится к играм сейчас и как готовилась в 1980-м?

— Говорят об Олимпиаде сейчас даже больше, чем тогда. А подробностей я не знаю.

— К вам никто не обращался с предложением писать музыку для Сочи-2014?

— Нет. Но мне обидно другое: ни один канал у нас ни разу не показал тот замечательный фильм — "О спорт, ты — мир!". Что ж в нем такого страшного и вредного? То, что там Олимпиаду Брежнев открывает? Я понимаю, лет 20 назад, когда началось новое время, не хотели показывать ничего советского. А сейчас-то почему? Не хотят, чтобы люди видели, какая прекрасная была Олимпиада?

— Недавно Валерий Гергиев собрал хор из тысячи детей, который выступит на Олимпиаде. На концерте-презентации ребята пели несколько ваших песен.

— Я знаю об этом. Хор собрало Всероссийское хоровое общество: там дети из Академии имени Попова и вообще со всей страны. Они разучили мои песни "Трус не играет в хоккей", "Герои спорта", новую футбольную песню "Это наша игра". Но будет ли что-то из этого звучать на Олимпиаде — секрет даже для меня.