Депутат с топором: как СМИ пережили запретительную лихорадку 2013-го года

2013-й оказался для России годом запретов. Госдума, еще до его наступления прозванная "взбесившимся принтером" за готовность оперативно завизировать любой законопроект, в уходящем году вернула себе законодательную инициативу. Однако влиять на политическую жизнь Думе по-прежнему не с руки, и, возможно, поэтому депутаты направили всю свою энергию на то, чтобы как можно эффективнее зарегулировать жизнь общественную.

В уходящем году вступили в силу сразу несколько законов, так или иначе влияющих на работу СМИ, а также в полной мере стали ощущаться последствия от первых регулирующих законов, принятых осенью 2012-го. К их числу относится, например, закон о возрастной маркировке информационной продукции, вступивший в силу в сентябре 2012 года. Это был первый случай, когда редакциям СМИ в один день пришлось под угрозой закрытия подчиниться введенным правилам и лишь потом выяснять, обсуждать, протестовать или соглашаться. Кстати в дальнейшем все регулирующие медиа законы принимались именно по такой процедуре: сперва внести, провести и утвердить — и только потом обсуждать с отраслью.

Всего в 2013 году было принято четыре новых документа, так или иначе повлиявших на существование и работу медиа. Первым, как ни парадоксально, стал закон об охране здоровья граждан от табачного дыма (утвержден парламентом в феврале 2013-го) — он ввел запрет на рекламу в СМИ табачной продукции. Вкупе с уже существовавшим запретом на рекламу алкоголя (принят в 2012 году и вступил в силу в январе 2013-го) этот закон отразился на глянцевых журналах и СМИ, которые принято относить к категории lifestyle — бюджет этих изданий целиком зависит от продаж рекламы, а производители табака и спиртного традиционно были для них основными рекламодателями.

Разумеется, участники рынка стали наперебой предупреждать, что эти меры лишают целую категорию изданий средств к существованию. В ходе возникшего обсуждения даже высказывались предложения смягчить запреты, к примеру, разрешив рекламу алкоголя в изданиях, помеченных маркировкой "18+". Однако описанный выше механизм — утвердить закон как есть, а уже потом разбираться — в этой истории показал свою эффективность на сто процентов: пока обсуждения продолжаются, журналы, которым так и не удалось привлечь других рекламных денег, закрываются один за другим. Из последних громких примеров: в начале декабря перестал выходить журнал Rolling Stone, а 25 числа стало известно о закрытии бумажной версии XXL.

Следующим определяющим законом стал запрет на нецензурную брань, утвержденный Госдумой и Советом Федерации в марте. Споры о том, какие именно слова и в каких ситуациях он запретил, продолжаются до сих пор — Роскомнадзор, наблюдающий за исполнением закона, много раз заявлял, что никакого списка запрещенных слов составлять не собирается, но это не мешает СМИ тиражировать взаимоисключающие утверждения: то ли речь идет о "трех общеизвестных матерных корнях", то ли еще и о слове *****; то ли грубые просторечия нецензурной бранью не считаются, то ли считаются.

Ясно одно: маскировать слова полагается тщательно, либо закрывая все буквы звездочками (для печатных изданий), либо — полностью "запикивая" (для телевидения, радио и видеороликов в интернете). Считается, что должно быть невозможно угадать зацензурированное слово даже по контексту — к примеру, выдвигались предположения, что закрыть звездочками слово *** в стихотворении недостаточно, если это слово можно вычислить по рифме. Впрочем, это только предположение — одно из множества. Доверять им можно только на свой страх и риск: к примеру, предполагалось, что лексика, употребленная вне бранного контекста, цензурированию подлежать не должна. Это, однако, не помешало Роскомнадзору настоять на удалении с "Ленты.ру" научного интервью о русском мате, опубликованного к тому же до вступления запрета в силу.

Как оказалось, запрет на нецензурную брань может иметь для СМИ и гораздо более серьезные последствия. 31 октября Роскомнадзор через суд добился лишения лицензии агентства "Росбалт" — за размещенные на его сайте ролики из YouTube. Как это часто случается с российским любительским видео, эти ролики содержали мат, за что агентство "Росбалт" получило предупреждение. После трех таких предупреждений регулятор оставляет за собой право "применить меры" — вплоть до лишения свидетельства о регистрации СМИ. Попытки "Росбалта" обжаловать предупреждения ни к чему не привели: суд не внял доводам юристов агентства, по словам которых, во-первых, мат был запикан, во-вторых, после получения предупреждений видео с сайта удалили, и, наконец, в-третьих, ролики с YouTube не могут считаться редакционным контентом. Мировой суд уверенно оштрафовал "Росбалт" на 20 тысяч рублей (по 10 тысяч за каждый ролик), а Мосгорсуд послушно лишил агентство статуса СМИ.

Только 24 декабря глава Роскомнадзора Александр Жаров объявил, что процесс над "Росбалтом" создал важный прецедент: судьи постановили, что СМИ должны нести ответственность за весь размещаемый контент, в том числе и за ролики из интернета. На первые две жалобы "Росбалта" Роскомнадзор так и не ответил.

Следующий документ, затронувший СМИ, — запрет пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних (одобрен в июне 2013 года). До сих пор его последствия в СМИ ощущались слабее, чем последствия запрета на мат, но интересные казусы были и здесь. К примеру, осенью хабаровское отделение Роскомнадзора оштрафовало газету "Молодой дальневосточник" за интервью со школьным учителем, уволенным за сексуальную ориентацию. Кроме того, признаки "пропаганды гомосексуализма" ведомство регулярно обнаруживает в художественных произведениях — в сентябре, к примеру, кабельный телеканал "ЕвроКино" получил предупреждение за показ фильма Кристофа Оноре "Все песни только о любви".

В случае с запретом гей-пропаганды определяющим моментом стала возрастная маркировка. Поскольку пропагандировать закон запрещает только среди несовершеннолетних, вынести предупреждение изданию, помечающему свою продукцию "18+", Роскомнадзор не может. Упомянутый "Молодой дальневосточник", к примеру, рассчитан на лиц старше 16 лет. Зато сайт Gay.ru — на лиц старше 18, поэтому в его материалах признаков нарушения закона ведомство не нашло.

Последний документ, о котором стоит упомянуть, — запрет на публикацию в СМИ сведений о несовершеннолетних жертвах преступлений. Закон был одобрен в марте и, как казалось, в первую очередь должен был затронуть работу изданий, чей основной хлеб — истории о скандалах и происшествиях с максимальным количеством подробностей. Однако случаев, чтобы в отношении СМИ применялись санкции за нарушение этого запрета, пока не было. Что интересно, главный поставщик таких историй, LifeNews, в 2013 году постепенно переквалифицировался и отошел от "желтизны".

Несмотря на то, что введение всех этих запретов оправдывается самыми благородными целями — чаще всего, защитой детей — ни к чему хорошему новое законодательство пока не привело. Главным образом потому, что оно лишено всякого смысла. В большинстве случаев все предложенные меры дублируют действующий в России закон о СМИ (в нем, в частности, прописана недопустимость использования нецензурной лексики). Очень может быть, что этот закон, написанный 20 лет назад, нуждается в обновлении и корректировке. И если бы парламент, изучив действующий закон, подготовил и вынес на обсуждение его реформу — это было бы понятно.

Депутаты в уходящем году действовали иначе: раз за разом выдвигали непродуманные, противоречащие действующему законодательству проекты, которые безо всякой доработки в кратчайшие сроки становились законами. И в этом обвинять Роскомнадзор бессмысленно: ведомство — только исполнитель, и пока не изменятся принципы законодательной работы, он будет в меру своего разумения исполнять то, что примут народные избранники. А суды будут рефлекторно визировать обвинительные заключения, без оглядки на справедливость и здравый смысл.

Константин Бенюмов, "Лента.Ру".