Зачистка тюрем и зон от нелегальных мобильников закончилась провалом
Первая ходка в зону Михаила Ходорковского в 2005 году сделала краснокаменскую ИК-10 в Забайкалье самой технически оснащенной колонией во всей России. Специально к приезду опального олигарха, как выяснили "Известия", в учреждении была установлена новейшая интеграционная система безопасности со сканером на КПП, чтобы исключить пронос в зону запрещенных вещей: мобильных телефонов и SIM-карт. В состав системы также входили блокираторы сотовой связи "Антифон".
— Тогда такие глушилки еще только испытывали в московских СИЗО и стоили они под миллион рублей, — рассказывает источник "Известий" в тюремном ведомстве. — Но руководители ФСИН, лично проверявшие готовность колонии к приемке сидельца № 1, хотели пресечь любое несанкционированное общение миллиардера с адвокатами и родственниками, в том числе по мобильной связи.
Однако буквально через месяц после приезда Ходорковского в Краснокаменcк глушилки вышли из строя. Их заменили на новые, но и те проработали недолго и снова "сгорели" якобы от сильного грозового разряда. После этого из Москвы в Забайкалье была направлена комиссия, чтобы выяснить, почему на самом деле глушилки выходят из строя, а руководство ФСИН начало переговоры с сотовыми компаниями.
— Их пытались убедить отодвинуть свои вышки подальше от колонии и ослабить сигнал, но операторы связи на уступки так и не пошли, — говорит собеседник. — Карельская колония в Сегеже, где Ходорковский отбывал второй срок, вообще не оснащалась блокираторами. Так что в зонах, где он сидел, мобильная связь всегда была.
По замыслу авторов тюремной реформы, запрещенные, но всё равно распространенные в зонах мобильные телефоны должны быть вытеснены подконтрольными видеосвиданиями по специально защищенным линиям связи. Этот проект четыре года назад одобрил Дмитрий Медведев, тогда президент РФ.
Синие ящички с надписью "ФСИН России" появились в 49 регионах страны, в программу было вложено более 300 млн рублей. Фактически за частные деньги видеофонами оборудовали уже половину всех зон и колоний России. Однако техническая новинка приживается за решеткой со скрипом, констатируют тюремщики. На практике в развитии технологий оказались не заинтересованы ни сами зэки, ни ФСИН.
Связь для Pussy Riot
25-летняя продавщица Светлана Орлова из Москвы со своим братом виделась четыре года назад. Сейчас он отбывает срок в ИК-1 Республики Коми.
— Лететь к нему не на что, — рассказывает Светлана. — Зато раз в месяц можно посмотреть друг на друга, заплатив до 300 рублей за 15 минут разговора. Это очень вдохновляет и дает силы ждать, позволяет не терять связь с семьей.
По данным ФСИН, всего проводится 60 тыс. видеосвиданий в год. Всего в зонах содержится 680 тыс. человек — получается всего один сеанс видеосвязи на 11 человек в год.
— Это капля в море, — считает правозащитница Мария Каннабих. — Между тем с помощью видеосвиданий можно было бы снимать наиболее острые вопросы, особенно когда идет речь о том, что к осужденным применяются пытки или другие незаконные методы. Но само развитие этой услуги напрямую зависит от администраций колоний.
Последний громкий скандал был месяц назад. Родственники Аслана Черкесова, обвиненного в убийстве болельщика "Спартака" Егора Свиридова, пожаловались на издевательства над осужденным со стороны сотрудников ФСИН и применение к нему психотропных препаратов. Пожилые родители Черкесова живут в Кабардино-Балкарии, а их сын отбывает 20-летний срок в Красноярском крае, поехать туда у них нет ни денег, ни здоровья.
— Ведь можно было бы оперативно организовать с ним видеосвязь — и мать бы убедилась, что сын цел, — убеждена Каннабих. — И не было бы никакого скандала.
Как показывает практика, знаменитым сидельцам получить видеосвидание тяжелее, чем простым смертным. Например, трижды подавались заявки на разрешение видеопереговоров с Михаилом Ходорковским. Под разными предлогами две из них были отклонены.
— Толоконниковой в Мордовии также запрещали общаться по видеосвязи, потому что она злостный нарушитель и периодически находилась в ШИЗО. Но при этом, по оперативной информации, она регулярно звонила из колонии по мобильному телефону и даже согласовывала заявления для СМИ от своего имени, — утверждает собеседник во ФСИН.
Мобильники против видео
Придумали систему контролируемых видеосвиданий в Перми, это полностью российская разработка.
— Для нас как производителей это была бы очень хорошая коммерческая сделка. Мы поставили бы оборудование, и нам оставалось бы только его обслуживать. Но оказалось, что у ФСИН нет на видеофоны денег, — рассказывает глава фирмы "Интеллектуальные системы и технологии" (ИСТ) Владислав Посохин. — ИСТ выпускает оборудование, а также выступает администратором федеральной сети "Видеосвидание". Поэтому возникла идея, что программа "Видеосвидание" будет частной социальной инициативой операторов связи.
Но "большую тройку" ("ВымпелКом", "МегаФон", МТС) идея не заинтересовала. Маржа, по расчетам, выходила маленькой — а хлопот не оберешься.
— Там каждый звонок надо с колонией по нескольку раз согласовывать — чтобы и сидельца вовремя привели, и родственник его тоже в это время был на месте. В общем, с экономической точки зрения нам это оказалось не очень интересно, — на условиях анонимности объяснил представитель одной из компаний "большой тройки".
Поэтому ставка была сделана на региональных операторов связи. В консорциум вошли восемь компаний, которые поставили 558 видеофонов по всей стране. Однако в десятках колоний терминалы стоят впустую, а каналы связи остаются незагруженными. В Чувашии, Самарской и Ульяновской областях оператор прекратил обслуживание "синих ящичков" в 30 колониях.
Денис Пустовойт, руководитель компании "Санкт-Петербургские таксофоны", которая обеспечивает видеосвязь для заключенных в Северо-Западном федеральном округе, говорит, что может свернуть свою деятельность. Из 50 терминалов, установленных в колониях, активно используются только 10.
— Содержание одного канала связи в колонии нам обходится в 2,5 тыс. рублей в месяц, но мы небольшая компания, содержать 40 пустых каналов нам накладно, — объясняет он.
Развитию "онлайн-свиданок" мешают две причины: обилие мобильников за решеткой, а также отсутствие четкого регламента использования видеопереговоров. Несмотря на то что в Концепции развития уголовно-исполнительной системы (УИС) видеосвязь прописана отдельной строкой, в Уголовно-исполнительном кодексе (УИК) о ней нет ни слова. Поэтому в одних колониях видеосвидания приравнены к телефонным звонкам, в других — заказывать видеосвязь можно с родственниками без ограничения, в третьих — такая связь вообще запрещена.
Источник "Известий" в тюремном ведомстве рассказывает, что ФСИН еще в 2010 году планировала внести соответствующую поправку в УИК, но в Минюсте заявили, что выходить в Госдуму с одной поправкой не стоит.
— Сейчас ФСИН подготовила новый ведомственный приказ "Об утверждении Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений", там видеосвязь прописана, — поясняет собеседник. — Но новое руководство ФСИН, похоже, не заинтересовано в продвижении этой услуги.
А на местах без указаний сверху принимать решения просто боятся.
Вопросы "Известий" во ФСИН, почему не приживаются видеосвидания и что делается для развития технологий, остались без ответа.
$70 тыс. за три звонка
Эксперты, впрочем, считают, что ответы на эти вопросы лежат на поверхности — сотрудникам ФСИН невыгодно вводить видеосвидания, потому что они зарабатывают на мобильной связи.
— Пронос мобильника в камеру — отдельная статья дохода для низового звена, — говорит информированный собеседник в УСБ тюремного ведомства. — Обычно пронос телефона стоит от 5 тыс. рублей. Но бывают и исключения. Например, владелец крупнейшего столичного парфюмерного магазина, находясь в СИЗО, заплатил $70 тыс. за три нужных звонка по мобильному телефону. После этого телефон был якобы изъят дежурной сменой. Но в ходе разбирательств выяснилось, что именно эта дежурная смена и заносила телефон. Все сотрудники, причастные к этому инциденту, были потом уволены.
Подсчеты показывают, что зэки тратят миллиарды рублей на запрещенную УИК мобильную связь. Например, в колониях Свердловской области сотрудники ФСИН в 2013 году изъяли около 700 телефонов. Получается, что только за пронос мобильников в зону заключенные заплатили минимум 3,5 млн рублей. В целом по стране только за пронос мобильников осужденные выкладывают до 300 млн рублей в год. И это не считая стоимости самой связи. Поэтому вся борьба с мобильниками на зоне — это борьба пчел против меда.
Между тем, как утверждают источники во ФСИН, статистика в регионах показывает: там, где востребованы видеосвидания (Карелия, Пермский и Красноярский края), запрещенными мобильниками пользуются реже, чем там, где ее вообще нет (например, в Центральном федеральном округе, где до сих пор нет ни одного "синего ящичка").
Во ФСИН признают, что пока не могут "зачистить" колонии от мобильников.
— В 2005–2007 годах мы пытались глушить связь, но в итоге эта мера была признана неэффективной, поскольку наши блокираторы создавали помехи и для близлежащих с тюрьмами и колониями кварталов, — рассказывает собеседник в ведомстве. — Нас засыпали жалобами, постоянно проверяли чиновники Роскомнадзора.
По словам источника, после того как тюремная глушилка в Москве заблокировала несколько частот, на которых вели переговоры авиадиспетчеры, было принято решение от них отказаться.
Сотовые операторы тоже не хотят терять выгодных клиентов.
— Есть случаи, когда операторы связи устанавливают свои вышки в непосредственной близи от колоний и при этом связь внутри зоны гораздо лучше, чем в ближайшем поселке, — рассказывает собеседник. — Так, например, было в том же Краснокаменске, где мотал первый срок Ходорковский.
Впрочем, все сотовые операторы, с которыми переговорили "Известия", утверждают, что в непосредственной близи от колоний никто специально вышки не устанавливает. Это получается якобы "из-за особенностей рельефа". В Томске с рельефом, видимо, совсем беда — там вышки сотовиков располагаются прямо на территории колоний. Взамен местное УФСИН пользуется бесплатными каналами связи, говорит информированный источник в ведомстве.
Побег через интернет
Но мобильная связь — это не только бесконтрольное общение с родными. С ее помощью осужденные, не выходя из тюрем, совершают мошенничества, планируют бунты и побеги. В декабре этого года в Нижегородской области начался суд над аферистами, которые, находясь в колонии, собирали деньги с предпринимателей от имени мэра Арзамаса.
— Преступники купили в колонии телефон и обзванивали коммерсантов, прося от имени мэра в долг, — рассказали "Известиям" в УВД Нижегородской области. — Деньги собирал подельник аферистов на воле, назанимали больше 140 тыс. рублей.
Также аферисты продают из-за решетки БАДы, берут взятки от имени полицейских и даже организовывают побег из зоны. В марте 2012-го заключенный Алексей Шестаков, отбывавший 24-летний срок за убийство и грабеж, по сотовой связи арендовал вертолет и попытался улететь из колонии. Специальное альпинистское оборудование, с помощью которого он смог закрепиться на веревочной лестнице, Шестаков заказал по интернету. В ходе расследования выяснилось, что для связи с внешним миром Шестаков использовал шесть мобильных телефонов. Сотрудники колонии были в курсе его связи с внешним миром, потому что сами проносили ему трубки для дальнейшей продажи.
Правозащитник Владимир Осечкин считает, что бороться с мобильниками в зоне бессмысленно, поэтому их нужно разрешить.
— К нам на "горячую линию" gulagu.net приходят сотни звонков из мест лишения свободы, — рассказывает Осечкин. — Это единственный способ оперативно узнать, что в реальности творится за решеткой, и быстро вмешаться в серьезную ситуацию.
Во ФСИН возражают: неподконтрольное общение и переписка сидельцев запрещены во всем мире.
— Везде досматривают почту, в том числе электронную, контролируют звонки и свидания, они же не на курорте, в конце концов, — горячится высокопоставленный собеседник в центральном аппарате. — Те же контролируемые видеосвидания и интернет-переписку надо развивать, но законных оснований для этого как не было, так и нет.