Минздрав пересмотрит стандарты оказания психиатрической помощи

Московский врач Наталья Азарова сама отвела свою маму в психиатрическую больницу имени Гиляровского. Вере Ильиничне было 85 лет, она ходила и сама себя обслуживала. Через неделю "лечения" в психбольнице она уже не могла глотать и ходить. Вскоре она умерла. Азарова считает, что ее маму убили лошадиные дозировки лекарств, которые ей давали психиатры. С таким заявлением она обратилась в правоохранительные органы, чтобы те провели расследование, - передают Известия .

Подозрения Азаровой небеспочвенны, а смерти в психушках не единичны, подтверждают эксперты. Приказ, по которому в последнее время лечили душевнобольных, даже не обсуждался в профессиональной среде. Независимые психиатры посчитали его не только коррупционным, но и опасным для пациентов. В феврале они даже писали по этому поводу открытое письмо министру здравоохранения Веронике Скворцовой.

В соответствии с приказом дозы сильнейших препаратов, применяемых при лечении пациентов по утвержденному стандарту, были увеличены в разы. К примеру, широко используемый сонапакс рекомендуется людям с расстройствами личности в суточной дозе 475 мг, что равно максимальной дозе или в 5–9 раз выше, чем обычная при психических заболеваниях. Один из сильнейших современных антипсихотиков — оланзепин — рекомендован 30 мг в сутки, тогда как при психзаболеваниях его назначают в дозировке 15–20 мг, то есть вдвое меньше. Та же картина по десятку других препаратов.

Стандарт разрабатывали в ГНЦ имени Сербского, после многочисленных жалоб в СКР и Генпрокуратуру в центре признали, что произошла ошибка и цифры были неправильными. Как выяснили "Известия", письма не остались без внимания — в Минздраве будут пересмотрены стандарты оказания психиатрической помощи пациентам. Однако эта "ошибка" могла стоить пациентам жизни, считают родственники больных, умерших после лечения в различных психушках.

— Ни в одном медицинском справочнике не указывается, что от психических расстройств можно умереть. Однако люди в психушках умирают. Очевидно, что суть в самом "лечении", — полагает Татьяна Мальчикова из гражданской комиссии по правам человека, которая оказывает помочь психическим больным и их родственникам.

На психиатрическом учете в России стране состоят больше 1,5 млн человек. Это те, у кого выявлено психическое заболевание. Еще 2,16 млн числятся как обращающиеся "за консультативной помощью". По оценкам Всемирной организации здравоохранения, от психических расстройств страдают не менее 10% россиян (14–15 млн. человек). Самым распространенным из расстройств считается депрессия.

Вере Ильиничне Азаровой, как инвалиду 1-й группы по общему заболеванию, были положены памперсы, выдают их после заключения бюро медико-социальной экспертизы, а до этого нужно пройти диспансеризацию, которую, считала Наталья, проще сделать в стационаре. Поскольку мама была на учете в психоневрологическом диспансере, Наталье Азаровой предложили положить ее в геронтологическое отделение психиатрической больницы имени Гиляровского, которая считается одной из лучших в Москве.

— Пять лет назад мама попала в психбольницу в остром состоянии — у нее были голоса, врачи сказали, что это возрастные изменения психики, — рассказывает Наталья. — Мы научились жить с ее небольшими особенностями и последние два года вообще обходились без лекарств.

В психбольнице Вере Ильиничне стали давать какие-то препараты (какие, ее дочери не говорили, ссылаясь на врачебную тайну), которые она не принимала дома. После них ей становилось только хуже. Через неделю у пожилой женщины отнялись мышцы ног, она перестала глотать и ходить в туалет, ее зачем-то привязали простынями к кровати, а перед смертью перевели в обычную больницу.

— Мне так и сказали — у нас тут никто не умирает, все умирают в обычных больницах, — вспоминает Наталья. — Я в первый же день просила не нагружать маму лекарствами, поскольку она без них прекрасно обходилась, и информировать меня о лечении, но там, видно, лечили по своему стандарту.

Любовь Виноградова из Независимой психиатрической ассоциации (НПА) говорит, что в 85% случаях ни больные, ни их родственники не могут получить медицинские документы на руки и их отказываются информировать о ходе проводимого лечения.

— По закону они имеют право знать, чем и как их лечат, но на практике в психиатрических клиниках оно грубо нарушается, и в таком случае мы советуем обращаться в суд — тогда больница выдает всю документацию, а не только обработанную врачами историю болезни, — замечает Виноградова. — Помню, был совершенно возмутительный случай в 1-й Алексеевской больнице: там умер молодой человек, несколько дней, пока он был жив и в сознании, к нему не пускали родных и ничего им не говорили. А потом не выдавали им медицинские документы, ссылаясь все на ту же врачебную тайну.

Наталья Зотова, мама умершего в московской психбольнице №10 28-летнего Василия Зотова, дошла до президента, чтобы узнать правду о гибели сына. В итоге Следственный комитет России (СКР) возбудил по факту его смерти уголовное дело — по ч. 2 ст. 109 УК РФ ("Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей").

Психиатрическая больница № 10 считается одной из самых прогрессивных и лучших в стране. Больница находится за городом, в Ногинском районе, там нет решеток, зато есть занятия спортом, караоке, группы поддержки для родственников душевнобольных, там применяются современные формы терапии и реабилитации.

— Мы на эту "десятку" молились, как на бога! Вася пришел туда сам — чтобы снять диагноз "эписиндром", эпилептических приступов за всю жизнь у него было всего два, но снять психиатрический диагноз амбулаторно нельзя, для этого нужно лежать в больнице, — рассказывает Наталья Зотова.

Вася был единственным ребенком в семье, папа — профессор, проректор института, у мамы два высших образования. Родился он с ДЦП, и родители не жалели ни времени, ни сил, чтобы его выходить. Мозговая деятельность в итоге у него была хорошая, как остаточное явление — плохо слушалась рука.

— В школе ему поставили "детскую шизофрению", перекормили нейролептиками, а в 16 лет диагноз этот сняли, — вспоминает Наталья. — Из-за этих нейролептиков он два раза попадал в реанимацию, и в его медкарте было написано, что они ему противопоказаны.

Родители сделали все, чтобы социализировать сына: Василий закончил ПТУ, работал на фабрике, даже был волонтером патронажной службы. Его мама в той же "десятке" читала лекции в группах поддержки родственников душевнобольных.  

Уже после смерти сына Наталья узнала, что сыну давали неулептил, нейролептик со снотворным эффектом, а на ночь вкололи реланиум. Утром его обнаружили с открытым ртом мертвым. Источник в СКР не исключает, что придется делать эксгумацию, поскольку в медицинских документах много путаницы и диагнозы противоречат друг другу.

— У Зотова вдруг откуда-то вдруг взялась дилатационная кардиомиопатия, а чтобы поставить такой диагноз, надо месяц обследоваться, — объясняет он.

Медицинский адвокат Дмитрий Айвазян из Лиги защиты прав пациентов говорит, что часто сталкивается со смертями в психиатрических клиниках.

— Документы составляются так, что из них вообще невозможно понять, отчего и почему вдруг умер пациент, врачи бояться уголовного преследования и поэтому скрывают правду, — говорит Айвазян. — Впрочем, это не значит, что душевнобольного неправильно лечили: психотропные препараты, к применению которых в основном и сводится всё лечение, изначально являются очень токсичными и дают серьезные осложнения на другие органы.

В Минздраве, впрочем, сомневаются, что именно лошадиные стандарты психотропных препаратов могли привести к гибели пациентов, поскольку "не все психиатры до сих пор о них знают и применяют в своей работе". Скорее, считает информированный собеседник ведомства, они умерли из-за обычного безалаберности и вовремя не оказанной медпомощи.