Седативный национализм: Денис Гуцко о бесперспективной психологии ущемленности
К национализму у меня интерес особый. Нездоровый, прямо сказать. Когда-то моя семья уехала (всё время тянет сказать: эмигрировала) из прекрасного Тбилиси под шепотки и окрики грузинского национализма... Правду сказать, был он не очень страшный. Местами обидный. Чаще всего смешной. Но закончилось всё не смешно, конечно: распроданные за копейки квартиры, скомканная и оборванная любовь к чужой – столь внезапно оказавшейся чужой, чужой, не лезь! – культуре… жизнь с нуля на незнакомой неприветливой Родине. И вот национализм – теперь уже русский, можно сказать, родной – снова раскручивается на моих глазах. И снова – местами обидно (не за инородцев, нет – за нас, за русских обидно; уж больно он уничижителен, этот русский национализм, так похож на отговорки неудачника: "Да я такое могу! Да мне бы не мешали!"). Изредка бывает и страшно, чего уж: перестрелки и поножовщина "патриоты против чёрных", Манежка, ночная лезгинка в сотни децибел на пять кварталов вокруг. Но, по большей части, всё-таки смешно.
То ли в современном мире с его пресловутой глобальностью и открытостью смешон, пока не вызрел и не озверел, любой национализм – как престарелый плейбой. То ли это сугубо личное. Защитный сарказм: куда ни кинь, всюду такой вот здоровенный дурной националистический клин. И хрен бы с ним, с современным глобальным миром. Но это между народами, которые вместе стояли на краю небытия в годы Великой отечественной. Это же – вот, совсем недавно. Бред какой-то, распродажа прошлого…
Но это эмоции. А если по делу, то есть несколько вопросов.
Кого только не встретишь сегодня в рядах националистически продвинутых. Вплоть до новенькой партии "Демократический выбор", которая в своих агитационных материалах пишет о поддержке "Русских маршей": "Партия считает крайне важной политическую повестку, ориентированную на защиту интересов русского населения и противодействие избыточной миграции". Но демократия, насколько я помню – это про то, чтобы законы реально работали, одинаковые для всех рас и народов (если только речь не идёт о рыбалке и охоте для аборигенов). А про целенаправленную, идеологически обоснованную защиту интересов нации – это национал-демократия. И партия должна бы называться "Национал-демократический выбор". Для ясности.
Впрочем, с национализмом сегодня кто только не заигрывает, каждый на свой манер. Да что там – столичные "Русские марши" давным-давно курируют "Наши" (такое вот политическое рейдерство и присвоение бренда). В общем, националистический пафос люб нынче всем, от Кремля до политической обочины. Каждый, извините, политтехнолог считает, что сумеет подманить и попользовать электорат ДПНИ* (профессиональный азарт, синдром Франкенштейна). И поэтому – в том числе поэтому – у настоящего, матереющего по форумам и площадям национализма действительно есть огромные шансы для того, чтобы из пугала для либералов превратиться в реальную политическую силу, руководящую и направляющую. К слову, грузинским интеллигентам, затевавшим в своё время тамошний подъём национального самосознания, тоже до поры казалось, что всё под контролем. Попугают москалей, и всё образуется. А потом понаехали оголтелые с горящими глазами из дальних деревень, и началась такая "Грузия для грузин", что приличному человеку не в любое место и не всегда можно было выйти – вне зависимости от состава крови. Во что это выльется у нас, ясно показала Манежка. И, по-моему (для приличных, опять же, людей) это те же, скажем так, яйца – разве что профиль немного разный: лезгинка в три часа ночи или отвязные наци в три часа дня. Вот бы как-нибудь закончить и с тем, и с этим. Но кто это сделает? Не государство же, в самом-то деле. Не под то заточено. В Краснодарском крае, вон, даже для патрулирования улиц государственным полицейским, вооружённым и обличённым всей полнотой, понадобились помощники в лампасах. Такой национальной дискредитации, демонстрирующей, что у русских всё плохо, ибо государство их нуждается в местечковых подпорках – не придумал бы никакой Басаев.
Теоретики русского пробуждения уверяют, что как только начнётся в России прорусская политика, экстремальные выплески вроде Манежки закончатся. Ну да. А солдатам победившей армии скажут: "Всё ребята, спасибо. Можете расходиться, больше не нужны". Может, так получилось в Украине, в Киргизстане, в Египте? Нет? А в России всё равно получится? И тесаки послушно отойдут в сторонку, наблюдая за тем, как обрастающие мигалками идеологи пожинают плоды общей битвы... Ну да, профессионал тем, видимо, и отличается от дилетанта, что умеет объяснять, почему очередной бутерброд непременно упадёт маслом вверх.
Диву даёшься, с какой безапелляционностью вещают записные русские националисты. Ведь хлебом не корми, дай поругать либералов ельцинского розлива – за их чёрно-белые модели, за их (в лучшем случае) наивность, шаблонность, иррациональную веру в свои фетиши: "рынок", "свобода". И тут же, поругав, сами переключаются на эту волну, принимаются выстраивать галерею собственных трафаретиков – и читаешь у них про "необходимость учитывать традиционные русские ценности". Это применительно к народу, который под знаменем Ленина-Сталина уничтожил традиционалистский уклад до основанья, сколотил советскую империю и прожил вне этнической традиции 78 советских лет. Какие традиции-то, где? О чём этот дым коромыслом? Читаешь, что "нужно верить в свой народ". Опять – умом не понять? Да сколько можно! Нет-нет, да и наткнёшься на отголоски былых красивых доктрин – про народ-богоносец, про соборность и иногда даже про всемирную отзывчивость.
Замечу, крах вышеозначенных доктрин, ставших питательной средой для революции 1917 года, которую некому оказалось обуздать, кроме большевиков – весьма слабо отрефлексирован. Не желает, по крайней мере, не торопится русская мысль осмыслить промашку с богоносцем и попытаться выписать новый народный портрет в актуальном ландшафте. Литературные попытки есть, и удачные ("Елтышевы" Сенчина, к примеру, вся сибириада Михаила Тарковского). Но тема народная не становится (станет ли когда-нибудь снова?) главной заботой русской литературы, главным интересом читателя, как в 19 веке. Переосмысление векового интеллигентского народоклонничества если и происходит, то как-то вполголоса, кулуарно. Горькие слова героя набоковского "Подвига" о том, что богоносец оказался серой сволочью; клокочущие, колючие диалоги бунинской "Деревни": "Вши съели твоего Каратаева!"; даже вырожденцы Татьяны Толстой с их мучительно узнаваемой анатомией – всё это апокрифы, реплики в сторону для своих. Многим ли знакомо такое высказывание: "Ни в одной из литератур мира благородная гуманистическая идея сочувствия низшим, беднейшим слоям общества, занимающимся тяжелым физическим трудом (народу), не доводилась до такой степени экзальтации и абсурда, и нигде эта категория населения (крестьянство, а затем пролетариат) не награждалась высшими человеческими добродетелями, не превращалась в миф и в фетиш, как это случилось в России к началу XX века"… Это Варлам Шаламов. Ему же принадлежат такие строки:
Мы родине служим – по-своему каждый.
И долг этот наш так похож иногда
На странное чувство арктической жажды.
На сухость во рту среди снега и льда.
Но так уж закрепилось: патриотизм подразумевает исключительно комплиментарность и веру, а ругать народ – амплуа либералов с нашивкой "демшиза". Почему бы?
Между тем, хотелось бы ясности. Какой он нынче, русский народ? Чего действительно хочет? Что примет, во что вцепится и чем загорится – а что спокойненько саботирует, как случалось раньше сотни раз. Его не описывает литература, статистике – то ли верить, то ли нет.
Вообще, сдаётся мне, народ – любой – такая стихия, в которой намешано всего, по полной. И божественного, и животного. И воинственности, когда силушка играет, и упадничества, когда история пошла наперекосяк. И выкликать из этих недр можно что угодно. Правда, результат бывает плохо предсказуем.
Впрочем, когда ставка – исключительно на негатив, предсказывать несложно.
Внимая русским националистам, понимаешь: главный признак принадлежности к русским – ущемлённость в собственной стране. Особенная ущемлённость, от других народов отдельная: власть опирается на меньшинства, дабы уверенней угнетать большинство. Кавказ, который мы кормим в понимании русского националиста – не полноценная часть клептократического режима, а отдельная, особенно вредоносная. Совсем недавно, помнится, пропаганда русского национализма опиралась на православный фундамент. Но как только РПЦ и Кремль недвусмысленно продемонстрировали двуединство, православие было выведено из списка определяющих признаков русскости. Сегодня в русских принимают хоть язычников, хоть коммунистов (читайте Александра Севастьянова). Сергей Сергеев демонстрирует и вовсе максималистский, по-русски широкий подход: "Русский – тот, кто хочет быть русским". Сколько же нелегальных таджиков и вьетнамцев, запертых по подпольным цехам, можно эдак в русские записать… Мильоны нас!
Но вернёмся к ущемлённости, главному постулату националистического дискурса. Описание механики ущемления ограничивается обычно общей панорамой: кормим Кавказ, понаехали, захватывают исконные земли. К сожалению, признанные защитники интересов русских в своих агитках не балуют конкретикой. Например, когда говорят о проблеме Юга России, где русских как раз и "выдавливают с исконных земель".
Приезжайте к нам на юг, господа, зимой. Посмотрите, сколько гектаров стоит, покрытых высохшим нескошенным подсолнечником. Под снегом смотрится – мурашки по коже. А всё просто. Земли эти скуплены впрок несколько лет назад инвесторами (не интересовался, как они распределяются по национальному признаку, мне как-то без разницы – но что-то подсказывает, что земли оседают у своих, единокровных Ткачёвых и Цапков). После того как был принят закон об изъятии сельхозугодий, не использующихся по назначению, лендлорды попросту начали засевать свои инвестиционные гектары дешёвым (для них) подсолнечником. Собирать и обрабатывать урожай дороже, чем оставить сгнить на корню. На следующий год, соблюдая букву закона, снова засеют. При продаже, разумеется, затраты должны окупиться. При чём тут выдавливание с исконных земель, спросите? Так ведь понаехавшие скупают в первую очередь вот эти, уже готовые на продажу, должным образом размежёванные и оформленные гектары. Берут то, что лежит никому ненужное. Распроданное при первой подвернувшейся возможности. Не слышал я о массовых выступлениях ущемлённых селян из числа сознательных против скупки исконных земель на перепродажу. Зато патрулировать и кричать на каждом углу: "Наше! Мы хозяева здесь!", – это пожалуйста.
Скажите, внушать обленившемуся, апатичному народу, переживающему глубочайший исторический кризис, что он могуч, но угнетён – это, по-вашему, действительно полезно? Это такой национализм, да? Забота о благе нации? Что же тогда есть растление и запудривание мозгов? Ведь никой народ в таком состоянии на большое дело ни за что не поднять. Максимум, на что можно рассчитывать – вывести качнуть напоследок лодку, скинуть сожранную маразмом власть. А дальше? Будут приняты правильные законы, инородцы депортированы и отделены плотными кордонами – и русские на радостях бросят пить, отремонтируют дома и дворы, начнут работать, женщины нарожают детей, заодно научившись растить их в любви, без плюх и равнодушных "отстань, иди погуляй"…
При этом каждый профессиональный националист умудряется год за годом повторять возмущённо: "Из русского народа сделали терпил". (Возможны более литературные варианты: "Русским привили психологию жертвы"). А разве выступать от имени упрямо безмолвствующего народа – не значит ровно то же? Разве не портит это психологию? Не это ли превращает народ в вечного коллективного статиста? "Потерпи, сердешный, мы скоро всё устроим".
По мне, подлинными русскими националистами сегодня можно было бы назвать тех, кто осмелится сказать собственному народу: "Имеешь то, что заслужил. Сам во всём виноват. Хватит жаловаться и ждать". Всё это могла бы сказать Православная Церковь, конечно. Но она в очередной раз молчит.
Помните? Как вдалбливали пророки евреям: "Храм разрушен за грехи наши". И ведь сработало.
Национализм, к которому я с интересом прислушался бы – это про то, как укрепить в народе витальность и заставить поверить в себя. Это "Жизнь как чудо". Это "выживу вопреки", а не поиск виноватых.
Но предлагается сплошной мрачняк, нытьё и забалтывание. Кому-то, наверное, всё это облегчает жизнь. Успокаивает. Но уж точно – не лечит. В медицине эффект называется седативным.
Воля ваша, но сегодняшний русский национализм подозрительно напоминает подушку безопасности для действующей системы: когда всё рванёт и хлёсткий слоган "За Русь!" выкинет на властный олимп новых людей – у нынешних будет шанс договориться: "Ну, что мы, не русские? Одной, поди, крови. Ты и я", – и пройдя через несметрельное в современном капитализме банкротство, сохранить отлаженный бизнес под новой, радикально обрусевшей вывеской.
*) Мособлсуд 18 апреля 2011 г. запретил деятельность "Движения против нелегальной иммиграции" (ДПНИ), признав его экстремистской организацией.
Фото: ИТАР-ТАСС/ Антон Новодережкин