"Заложники науки" в Барнауле: "каждый раз, когда выдаешь собаку на операцию, просишь у нее прощения"

О животных - "заложниках науки" пишет корреспондент газеты "Вечерний Барнаул " Наталья Катренко.

Одно дело, когда с мышами – серыми, тайком шныряющими из угла в угол существами, сталкиваются хозяева жилищ. Ничего кроме мерзких и брезгливых ощущений, а также неуклонного желания поскорее избавиться от этих наглых тварей такая встреча не сулит.

Совсем другое – когда те же самые мышки смотрят на тебя сквозь решетку клетки, предназначенной для подопытных животных. Не спорю, их миссия вызывает священный трепет. Но жалость к этим заложникам науки – увы, не преодолеть.

В виварии – специальном помещении, предназначенном для лабораторных животных, который действует при АГМУ с момента основания вуза, таких мышек вскормлена не одна тысяча. Правда, речь идет не о серых "нелегалах", населяющих дома и подвалы, а о мышах белых – специальных лабораторных "продуктах", генетически однородных и как один похожи друг на друга.

Опыты на "клонах"

Такие генетические "клоны" в виварии появились сравнительно недавно. До этого здесь в качестве подопытных использовались обычные зверьки, выписанные из зоокомбинатов – спецучреждений по разведению животных, которых в советские времена на территории нашей страны было великое множество. Из-за того, что мышки эти были самыми разными – молодыми и престарелыми, толстыми и худыми, с темпераментом и без, – для проведения одного-единственного эксперимента могло потребоваться более тысячи таких разномастных грызунов. При таких условиях определить результаты воздействия испытуемого препарата было практически невозможно. Каждый раз вставал вопрос: что именно повлияло на исход эксперимента – природная особенность мышки или новое лекарство? Но как только ученые перешли на искусственно выведенных лабораторных мышей, тут же перестала страдать чистота эксперимента. К тому же отныне на опыты требовалось извести не тысячи, а лишь несколько сотен мышей (в среднем – штук 300).

- Почему лабораторные мыши чаще всего белые? Потому что альбиносы всегда обладают более спокойным нравом, нежели их серые сородичи, – рассказывает заведующая виварием Ольга Бабарыкина. – К тому же дабы исключить влияние индивидуальных особенностей организма мышей на результаты опытов, все зверьки должны иметь практически одинаковый набор генов, схожую морфологию. А это не так-то просто. Только задумайтесь: генетически однородные линии грызунов выводятся на протяжении примерно 20 поколений при помощи близкородственных скрещиваний. Конечно, не мы занимаемся выведением лабораторных животных – их, готовых, поставляет нам Институт цитологии и генетики, действующий в Новосибирске при СО РАН.

Кстати, для того чтобы проверить воздействие исцеляющего препарата, для начала мышей нужно "заразить". К примеру, если речь идет о лекарстве против инфекции, то за дело берутся инфекционисты, поселяющие в лоно зверьков нужный вирус. Исследователи гипоксии органов и тканей – а это, как правило, физиологи – искусственно "доводили" мозг мышей до ишемии, а уж затем думали-гадали, как ее излечить. Именно так когда-то испытывали ныне популярный дыхательный тренажер "Карбоник", изобретенный алтайскими учеными, а также препарат, избавляющий от холестериновых бляшек.

Сегодня ведутся испытания биодобавок, сделанных на основе экстрактов коры и листьев осины, березы, изучается воздействие кукурузных рылец. Всего на одно такое испытание с участием животных требуется два-три месяца. Если эксперимент удачный, то затем к нему привлекают людей – как правило, добровольцев из близлежащих стационаров. Но если вдруг получился научный провал (хотя, как меня заверили в виварии, это бывает очень редко), то "неиспорченным" вирусами мышкам дают немного передохнуть и ввергают в пучину новых экспериментов. Только в этом году благодаря лабораторным животным вивария был дан ход десятку исследовательских работ, а значит, примерно у такого же количества сотрудников медуниверситета в скором времени появится научная степень.

Предательство во благо

Но в виварии АГМУ обитают не только мыши. Есть здесь и белые крысы, и кролики, и даже собаки – правда, все они представлены в меньшем количестве. Как правило, на крупных подопытных животных делают оперативные эксперименты.

- Каждый раз, когда выдаешь собаку на операцию, просишь у нее прощения, – рассказывает Ольга Саввовна. – Ведь она же мне поверила, а я ее предаю. То же самое и с другими животными – к примеру, тот же кролик, лежащий под наркозом, будто с таким укором смотрит на меня, что я даже выбегаю из помещения. Или крыса после операции – перебирает лапками в воздухе, за жизнь хватается. Конечно, если обо всем этот постоянно думать, то работать нужно не здесь. Ведь в медицине так сложилось – прежде чем научиться помогать людям, нужно пойти на жертвы. В свое оправдание лишь скажу: тех животных, что мы отправляем под нож, потом сами же и выхаживаем.

Еще давным-давно в виварии обитали бараны (из них "добывали" эритроциты) и даже свиньи – существа, по морфологии максимально приближенные к человеку. Потом на смену им пришли морские свинки и лягушки, которых сотрудники АГМУ по почте выписывали из Средней Азии. Какое животное выбрать в качестве подопытного – давно прописано в экспериментальных методиках. Сегодня на базе университета испытываются препараты и оперативные методики, пока не требующие участия всех этих животных.

- Вообще, с животными сегодня дела обстоят не так-то просто, – делится с нами заведующая вивария. – Вернее, с финансированием экспериментальной части научных работ. К примеру, стоимость одной лабораторной крысы составляет 260 руб., а их нужно сотни. С собаками – проще. Раньше их поставляли специальные службы, занимающиеся отловом бродячих животных. Теперь же, бывает, привожу бездомных собачек сама. Вот, скажем, Альфа – наш новый жилец. Она еще не принимала участия ни в одном эксперименте. Я ее привела с улицы, голодную, обреченную. Она еще и не догадывается, что на нее положила взгляд отечественная наука.