Сегодня Александру Башлачёву могло бы исполниться 50 лет
Пока Башлачев учился на Урале, он подружился с местными вольнодумцами, впоследствии образовавшими свою рок-группу "Наутилус Помпилиус". Осмелев, Саша предложил несколько текстов новым приятелям в магнитоальбом "Али-баба и сорок разбойников" (1982). Но уже тогда было ясно, что для них наилучший вариант это стихи Ильи Кормильцева, а башлачевские тексты и тогда были слишком "его", чересчур личными.
А ведь, судя по его дневникам, Саша писал стихи всю жизнь: "Когда мне было 3 года, я написал первое стихотворение. Вот я с тех пор продолжал писать. Есть вещи, которые можно не писать, а есть вещи, которые нельзя не писать". А ведь он писал. Писал стихи, которые потом клал на музыку. Да такие стихи, что и сам не мог спокойно их петь, но и услышавшим его хоть раз, они не давали покоя:
"Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков".
"Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Но если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?"
Вера в рок помогала оставаться самим собой. Башлачев участвовал в устном выпуске журнала "Рокси", поработал в знаменитой котельной "Камчатка" и выступил на 5-м Ленинградском рок-фестивале в июне 1987года. Но главным для него оставались стихи и возможность выступать. "Надо сказать, что, как правило, музыкантов все-таки приходилось просить что-нибудь попеть. Кокетство – неотъемлемая вещь даже для самодеятельного артиста. А Сашу даже особо никто не просил, просто кто-то говорил: "Сашка, попоешь?" Он тут же брал гитару и начинал петь", - вспоминала известный журналист, обозреватель радио "Свобода" Марина Тимашева.
Тем же летом Башлечев должен был снимался в фильме Алексея Учителя "Игра с неизвестным", но неожиданно отказался от работы с режиссером. Практически одновременно не удалась попытка профессионально записать Башлачева для пластинки на ленинградском отделении "Мелодии". В последний год своей жизни он явно испытывал внутренний кризис.
"Я приглашаю вас к барьеру -
Моих испытанных врагов -
За убеждения и веру
Плеваться с десяти шагов.
Сегодня всем раздали крести -
И умному и дураку.
Погиб поэт - невольник чести,
Сварился в собственном соку".
Потом осталось совсем немного. Несколько дней, недель… И его не стало: 17 февраля, по возвращении в Питер, Александр Башлачев покончил с собой, выбросившись из окна: "И все-таки это одинокий мир. Я не встречал в нем людей. Правда, я все-таки догадываюсь, что это не только мой мир. Изредка я встречал там, на песке, человеческие следы, иногда находил исписанные разной рукой обрывки бумаги, исповеди без начала, без конца, часто рифмованные... Кто эти люди? И когда они приходили сюда? вернутся ли они, и где они сейчас?"
"Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам"