Обездвиженная и лишенная дара речи женщина сражалась в суде за опеку над сыном
Со своим будущим мужем, Саймоном, Дон познакомилась, когда им было всего 17 лет. Это была любовь с первого взгляда. Дальше все было как в сказке, после роскошной свадьбы молодожены купили трехкомнатный коттедж в Стаффордшире.
Когда в 2002 году Дон обнаружила что беременна, супруги были на седьмом небе от счастья. Но как-то раз, уже на большом сроке, в 26 недель, Дон проснулась с сильно отекшими лодыжками. Врач поставил ей диагноз преэклампсия и рекомендовал срочную госпитализацию. У Дон было очень высокое артериальное давление. Шесть дней спустя, когда ее состояние стало угрожать ее жизни и жизни малыша, медики решили родоразрешить ее с помощью операции кесарева сечения. 15 июня 2003 года на свет появился чудесный ребенок – Александр. Недоношенного малыша поместили в кювез.
- Я едва успела взглянуть на Александра, прежде чем врачи унесли его чтобы поместить с специальный инкубатор, - рассказывает Дон. – На следующий день я видела малыша в кювезе, опутанным какими то проводами и трубками.
Семь дней спустя Дон выписали домой, а Александр остался на попечении врачей. Давление у молодой мамы все еще было повышенным, однако врачи заверили ее, что никакой опасности нет.
Спустя неделю после выписки Дон вдруг проснулась рано утром.
"Я сразу поняла, что со мной происходит что-то не то. У меня закружилась голова, после чего я потеряла сознание. Правую часть тела словно проткнули мириады иголок, а когда я попыталась заговорить, стал заплетаться язык".
Дон снова оказалась в больнице, где после обследования поставили страшный диагноз – инсульт. Она периодически отключалась, потом снова приходила в себя. Молодая мама была не в состоянии ни говорить, ни двигаться. У нее были парализованы даже глазные мышцы.
"Сквозь туман в голове я чувствовала, как мне в горло вставляют трубку, чтобы облегчить дыхание, а кормили меня через трубку в носу".
"Я слышала, как вокруг ходят люди. Медсестра вымыла мне волосы".
Но когда Дон пришла в себя она была в ужасе оттого, что никто из тех, кто рядом и не догадывался, что она могла их слышать".
Она слышала, как врачи обсуждали между собой ее безнадежное состояние, и готовили мужа и его семью к самому худшему.
"Я кричала, но меня никто не слышал. Мой мозг стал пленником моего парализованного тела".
Ко мне приходили родители, Саймон и мой старший брат Марк. Они говорили друг с другом и с медсестрами. Но все что я могла делать, безнадежно глядя на них из своей "ловушки", радоваться обрывку разговора о сынишке".
Полагая, что Дон в коме, близкие говорили с ней, надеясь, что какие то слова могут помочь ей выйти из этого состояния. Они даже не догадывались, как смаковала Дон каждый бит информации.
"Близкие рассказывали мне об Александре, что растет и крепнет. Это придавало мне решимости выжить любой ценой. Но всякий раз когда я думала о нем, о моем крошечном малыше, который был один в инкубаторе и не чувствовал рядом мамы, у меня разрывалось сердце".
По настоящему Дон стало страшно, когда медсестра сняла с ее пальцев обручальное кольцо и отдала его Саймону. Она запаниковала. Дон не знала, что ее всего лишь переводят в отделение интенсивной терапии.
"Медсестры приходили и уходили. Некоторые из них обсуждали мою грядущую смерть, или говорили просто о погоде, как будто меня нет рядом".
"Часами я лежала, глядя в белоснежный потолок в ожидании визита родных. Тогда, я, по крайней мере, могла слышать болтовню своей семьи. Внутри я плакала, но внешне это никак не проявлялось. Для окружающих выражение моего лица никогда не менялось".
"Когда врач просил сжать его руку, я изо всех сил пыталась это сделать, но пальцы не двигались. Он уходил, горестно покачивая головой".
Через месяц после удара, наконец, наступил день, когда она услышала слова, которые так жаждала услышать. Марк сказал отцу: "Папа я уверен, что Дон может нас слышать". Чтобы проверить свою теорию он посмотрел ей прямо в глаза и попросил: "Дон закрой глаза если слышишь".
"Я моргнула. Если бы я могла заплакать, слезы полились бы из моих глаз ручьями".
Отец Дон подскочил с места и помчался за врачами. Те были поражены.
"С того момента все изменилось. Теперь медики говорили не обо мне, а со мной".
В течение следующих нескольких дней родные помогали Дон "говорить". Они указывали ей на буквы, а она мигала на нужной. Сестра Дон Элен, поместила буквы в четыре сектора, тем самым, облегчив задачу.
Первым делом Дон спросила: "Я умру". Марк стал успокаивать сестру и уверять в том. Что скоро она поправиться.
"Я чувствовала себя уже наполовину умершей. Я была в ужасе. "Как я буду так жить?" - задавала я себе вопрос. Но мысль о сыне не давала мне сдаться. Я должна была найти способ остаться для него мамой".
Медсестра специально для Дон вела дневник, в котором писала о ее сыне: "Дорогая мама! Я был хорошим мальчиком и выпил сегодня много молочка", "Сегодня я немного шалил, описал одну из медсестер".
Как только мальчик окреп настолько, чтобы ненадолго покинуть инкубатор, его принесли к маме. Александр все еще был подключен к аппарату ИВЛ. Медсестра приподняла малыша и показала Дон.
"Как я ей завидовала в этот момент".
Через пару недель Александр мог дышать самостоятельно. Малыша принесли и положили на подушку рядышком с головой Дон.
"Я была счастлива и глубоко несчастлива одновременно. Я чувствовала малыша совсем близко, но не могла обнять и приласкать".
Вскоре мальчик чувствовал себя настолько хорошо, что его выписали из больницы. Александра забрал его отец. Дон была рада, что малыш здоров, но не могла не огорчаться тому, что не могла быть рядом с ним.
"Когда Саймон навещал меня с сыном и кормил его из бутылочки, я безмолвно плакала. Я была по настоящему счастлива, когда медсестра взяла мою руку и обхватила ею бутылочку Александра. Такое чувство, как будто я сама смогла для него что-то сделать".
На восьмую годовщину свадьбы, Дон, ей как раз исполнилось 31, получила специально адаптированный ноутбук. Казалось, теперь ей будет легче общаться с мужем, но, увы.
К тому времени Дон перевели в реабилитационный центр. Физиотерапия не давала никакого результата. Несчастная женщина чувствовала себя заживо похороненной.
Саймон навещал ее все реже и реже…Дон считала, что причина отцовские обязанности супруга.
Но когда Александру было всего лишь 13 месяцев, мама Дон сообщила ей, что Саймон полюбил другую женщину.
"Все что я знаю о ней, это то, что ее зовут Мария, она работает в полиции. Ей 47 лет, имеет двоих взрослых сыновей".
"Конечно, я не ожидала этого от Саймона. Я считала, что мы должны быть вместе и в радости и в горе. И если бы заболел он, а не я, я уверен, что никогда не бросила бы его".
Позднее Саймон написал Дон покаянно письмо, в котором рассказал о своих страданиях, слезах и непростом решении. Но я считала его предателем".
Несмотря на очередной удар судьбы, Дон не сломалась, она вновь обрела решимость, во что бы то ни стало выжить и встать на ноги для сына.
Через 15 месяцев после инсульта Дон отсоединили от аппарата ИВЛ, и она задышала самостоятельно.
Наконец, после двух лет проведенных в больницах, в июне 2005 года, Дон выписывается домой. Но не в уютный коттедж, в котором она жила с Саймоном, к тому времени муж его уже продал.
Дон, вместо того чтобы упасть духом, поселилась в родительском доме и…поступила в университет.
Но самым главным своим достижением она считает не это, а то, что она научилась глотать. Теперь трубка в носу ей больше не нужна, сообщает The Daily Mail.
Благодаря приспособлению в инвалидной коляске Дон может какое-то время находиться в вертикальном положении. Это позволило видеть ей первые и робкие шаги ее малыша.
В мае 2005 года Дон и Саймон развелись. Неожиданно муж через полгода после развода перестал приводить мальчика к маме.
"Мне пришлось идти в суд и вступить в схватку за сына. Мне удалось добиться совместной опеки, чему я несказанно рада. Александр живет с Саймоном, но навещает меня несколько раз в неделю".
"Оглядываясь на наш брак, который, на мой взгляд, был совершенен, я думаю, любил ли меня Саймон по-настоящему".
"У меня нет к нему ненависти, но и любовь сразу прошла, как только он попросил материнских полномочий для своей Марии по отношению к Александру".
"Многие люди считают, что лучше умереть, чем жить, так как я. Но во многих отношениях я считаю себя счастливой. Я все еще могу читать книги, слушать красивую музыку, наслаждаться солнцем и чувствовать запах цветов".
"Прежде всего, я живу для того, чтобы увидеть, как взрослеет мой сын, гордиться им".